Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1 - Андрей Александрович Кочетков

может только неженка и маменькин сынок. Переводчик старался терпеть до последнего и просил передышки лишь тогда, когда усталость и боль в ногах делали его полностью равнодушным к любым колкостям недруга. Впрочем, в ходе отдыха он очень быстро приходил в себя, имея возможность отвлечься от изнурительного перехода и уделить больше внимания окрестностям этой новой страны. А посмотреть и правда было на что.

Если в ходе путешествия по реке пейзажи были достаточно однообразными, в основном из-за деревьев, высаженных вдоль всего берега, то теперь местная природа открылась совсем с другой стороны. На привале Уни отметил в своем дневнике, который стал вести с первого дня пребывания на этой земле, что Вирилан – страна преимущественно холмистая, с некоторым количеством небольших гор, поросших лесом, с обилием уютных долин, маленьких озер и речушек. Если сравнивать с Герандией, деревья и лес здесь на каждом шагу, а в лесу – обязательно валуны, поросшие зеленым мхом, пещеры, ручьи и водопады. Территория производила впечатление совершенно дикой, неосвоенной, но при этом какой-то по-своему организованной и упорядоченной. Если в самой отсталой провинции империи, Семерии, леса были блеклых, тусклых цветов, дремучими, с буреломом и валежником, то здесь будто ощущалось вмешательство некоего могущественного божества-художника, сотворившего эту удивительную гигантскую картину, гармонично сочетающую в себе следы различных природных стихий. При этом бросалась в глаза и сверхреальность окружающей действительности: трава и мох были сочными, ярко-зелеными, вода в ручьях – свежей и холодной даже на вид, очертания деревьев казались настолько непохожими друг на друга, будто каждое было создано по индивидуальному заказу. Среди всего этого великолепия ощутимо преобладали дубы, самой разной ширины и высоты, встречались также бук, сосна, клен и ясень.

В отличие от Уни, посла Санери больше интересовала не природа, а деятельность человека. Он не мог не обратить внимание на то, что на всем пути им не попалось ни одного крупного города с крепостными стенами, регулярной застройкой, рынками и фундаментальной архитектурой. Вирилан производил впечатление огромного, плохо освоенного захолустья, слаборазвитого и малонаселенного. На ночлег члены посольства останавливались в поселках наподобие того, где они изначально высадились. Архитектура и общее устройство их могли существенно различаться, в основном из-за рельефа местности, однако общие принципы нелинейности и «хаотичности» были неизменны. При этом, однако, их везде ждал отстраненный, но дружеский прием с обильной пищей и питьем в местах, похожих на первый увиденный ими храм. Уни, в задачу которого входило обнаружение таких мест в каждом поселении, очень быстро пришел к выводу, что речь может идти о некой жреческой организации, имеющей представительства во всех населенных пунктах и одновременно выполняющей роль единой сети гостиниц и почтовых станций. К сожалению, подтвердить эти догадки не удавалось – посол запретил Уни «приставать к местным с назойливыми расспросами», да и сами они, казалось, не слишком жаждали общения.

Тем не менее не было никаких оснований утверждать, что Вирилан или, по крайней мере, данная часть страны влачит жалкое существование. Энель Гроки, ответственный за ведение журнала посольства, скрупулезно занес в него, что поля в долинах между холмов – широкие, нивы – тучные, а коровы и кони, пасущиеся на лугах, выглядят вполне сытыми и довольными. Если бы энель Гроки спросил мнения Уни на этот счет, то переводчик, основываясь на своей книжной эрудиции, ответил бы ему, что вириланский люд не выглядит утомленным работой и налогами и вообще производит впечатление счастливчиков, не страдающих от своих властей, следы которых пока все еще не удавалось обнаружить.

И только к концу восьмого дня путешествия местность стала менять свои очертания, словно подготавливая членов посольства к появлению долгожданной цели их грандиозного предприятия. Холмисто-лесной пасторальный пейзаж постепенно сменился каменистой пустошью, дорога начала ощутимо подниматься, пока, наконец, перед посланниками герандийского императора не открылось непривычно грандиозное для этих мест зрелище. На фоне видневшихся вдалеке величественных гор в небеса поднималась другая вершина – рукотворная. Впрочем, размеры ее и стиль порождали некоторые сомнения в том, что ее настоящим создателем был человек.

Работая в императорском архиве, Уни читал древние хроники о крепостях, сооруженных гигантами. Говорят, что развалины подобных сооружений есть где-то на северо-западе империи, однако сейчас молодой дипломат воочию видел то, что раньше мог лишь воображать. Крепость – а это была, вне сомнения, именно она – окружала стена из гигантских, высотой в три человеческих роста, камней. Крепостные зубцы были так велики, что стоящий между ними человек просто терялся на их фоне. Тем более что высота самих стен не позволяла разглядеть снизу, что именно происходит наверху. Стену венчали восьмиугольные башни – уже совсем запредельных размеров, – на верхушках которых ветер трепал полотнища огромных черно-красных стягов.

– Вот это я понимаю, размах! – осторожно нарушил затянувшееся молчание Аслепи. Было неожиданно, что именно он дал первый комментарий этому, судя по всему, государственному учреждению.

– Ну, я полагаю, сомневаться в том, что это принадлежит властям, не приходится? – задал риторический вопрос Уни. – Очевидно, что и воинов мы там найдем… немерено.

– Впечатляет! – с восхищением согласился с ним Стифрано. – Такую стену тараном не возьмешь. Да и крюком зубцы не разрушить… не говоря уже о баллистах. Лестницы могут обломиться. Подкоп не сделаешь, почва слишком твердая. Да, серьезно сделали! А осадной башней…

– Не горячитесь, господа, – усмехнулся Санери. Теперь, когда наметилась некая определенность, его настроение существенно улучшилось. – Мы сюда, к счастью, не воевать пришли. Сейчас немного передохнем, приведем себя в порядок, а потом, надеюсь, нам удастся проникнуть за эти стены без боя.

Уни, которому – а кому ж еще! – поручили наладить контакт с местными и организовать встречу, столкнулся с непредвиденными трудностями в самом начале пути. Дело в том, что, объехав крепость со всех сторон – это потребовало немало времени, – он так и не нашел никаких следов ворот или иного отверстия, через которое можно было бы проникнуть внутрь. Кричать вверх показалось ему глупым и несолидным, однако за неимением других возможностей именно так в конечном счете и пришлось поступить. Уни набрал в легкие воздуха и сначала хрипло и тонко, но потом все громче стал заявлять о своем присутствии. Несмотря на эти упорные старания, ответа не последовало. Высокие стены так хорошо скрывали происходящее в крепости, что она казалась пустой, вымершей. «И только ветер гуляет вокруг», – вдохновенно протянул Уни, но даже ветра в этот ответственный момент не было. Только лошадь, с которой на время пути он некоторым образом сжился, недоуменно повернула голову и окинула седока вопрошающим взглядом. «Ну вот, даже ты меня осуждаешь, – вздохнул Уни. – Лучше бы