Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - Владимир Чиков

— А не считаешь ли ты, что тебе надо сходить в храм божий и покаяться там? За свои помыслы, которые ты выразил тогда в Вене своим согласием пойти на тяжкое преступление и большой грех. Хорошо еще, что этот грех вызвал в твоей душе раскаяние…

Она говорила так убежденно и вдохновенно, что муж не мог не прислушаться к ее совету:

— А почему бы нам вместе не пойти в храм прямо сейчас? — предложил он. — Мы давно уже не были там… Что подумают о нас знакомые кардиналы и епископы Ватикана? Чего доброго еще усомнятся, что мы верующие католики…

В тот же день вечером, чтобы засвидетельствовать свое посещение и подтвердить католическую веру ватиканским иерархам, они побывали в соборе Святого Петра и до конца отстояли полуночную мессу. После этого Иосифу стало действительно легко и спокойно, напряжение нескольких дней после поездки в Австрию спало, и он снова активно заработал, но осторожность, несмотря на надежное дипломатическое прикрытие, брала теперь верх…

* * *

Возвратившийся из Австрии в Москву полковник Ширяев доложил о результатах своей командировки в Вену сначала устно. Начальник внешней разведки МГБ СССР генерал Савченко внимательно выслушал его, уточнил некоторые детали состоявшейся беседы с Максом и попросил для доклада министру подготовить отпечатанный на машинке подробный отчет о поездке в Австрию с выводами и предложениями о возможности использования Макса.

Из докладной записки полковника И. Ф. Ширяева.

«…Предложение разведцентра о необходимости участия Макса в операции «Стервятник» было воспринято им поначалу негативно. Не стесняясь в выражениях, он возмущался дилетантски разработанными вариантами покушения на «Нерона», говорил, что они нереальные и приведут к полному провалу исполнителя. Взамен предложил применить «медовую ловушку»[189] и обещал подумать над более безопасными способами покушения. После моих убедительных доводов он в конце концов согласился принять участие в операции «Стервятник». По моей же просьбе он без колебаний написал жене письмо, в котором говорит о намерении пожертвовать собой во имя свободы югославского народа. Это письмо должно попасть в руки противника, и, таким образом, Макс может предстать перед мировой общественностью как террорист-одиночка из Коста-Рики.

В процессе беседы Макс произвел на меня положительное впечатление: он с первого взгляда вызывает доверие, коммуникабелен и обаятелен. Умеет легко и непринужденно выходить из сложных ситуаций. Находчив и предусмотрителен. На все у него есть свои отличительные взгляды и твердые убеждения — такого человека трудно свернуть с избранного пути и в чем-то переубедить. Речь его проникнута тонкой иронией и юмором. Внешний облик, экспрессивность и манера ведения беседы соответствуют образу и поведению типичного латиноамериканца, и потому многие дипломаты Западного полушария принимали его за своего соотечественника.

Вместе с тем, Макс, очевидно, осознавая высоту своего дипломатического положения, несколько самоуверен и неосторожен в высказываниях. По сообщению приезжавшего из Рима для встречи со мной резидента «Дона», Макс стремится быть в центре внимания дружеских компаний и особенно среди дипломатов, рассказывает им неприличные анекдоты о Папе Римском и кардиналах Ватикана, периодически выступает с публичными лекциями по истории древней культуры стран Латинской Америке в Римской академии искусств, по радио и в газетах. Макса хорошо принимают в литературнохудожественном бомонде, его актерские способности были замечены известными итальянскими кинорежиссерами Федерико Феллини и Витторио де Сикой и, как сообщалось в римской печати, они даже приглашали костариканского посла сняться в кинопробах. А недавно академия искусств избрала Теодоро Бонефиля Кастро своим почетным академиком.

К сожалению, порекомендовать Максу держаться поскромнее, быть более осторожным и предусмотрительным и о необходимости постоянно проявлять заботу о личной безопасности мне не представилось возможным, потому что моя встреча с «Доном» состоялась после отъезда Макса из Вены.

По оценке римского резидента «Дона», информационные возможности Макса как посла чужой страны очень высоки. Он постоянно вращается в высших властных кругах Италии, Ватикана и Коста-Рики, у него сложились деловые и дружеские отношения с президентом Италии Луиджи Эйнауди, премьер-министром Альчиде де Гаспери, папой Пием XII, руководителями его «родной страны» и сотрудниками дипломатических представительств Франции, Испании, Югославии, США и многих латиноамериканских государств, что позволяло ему «втемную» регулярно добывать важнейшую информацию политического характера. Им были получены ценные сведения на установленных разведчиков и агентов американских, английских, итальянских и югославских спецслужб. Он предоставил загранрезидентурам наводки и характеризующие данные на лиц, которые могли представлять оперативный и вербовочный интерес для советской разведки.

Весьма полезными в информационном плане оказались дружеские отношения Макса с руководством Мальтийского ордена, где разрабатывались и проводились в жизнь политические и финансовые махинации в интересах католической церкви и христианско-демократических партий Италии и ФРГ.

После написания Максом письма к жене мы обсудили текущие проблемы, в частности об использовании безличных способов связи с курьерами Центра и римской резидентуры, о строжайшем соблюдении секретности готовящейся акции против «Нерона».

Выводы и предложения:

1) по своим личным качествам, физическим данным и оперативным возможностям Макс способен выполнить любое задание Центра;

2) на мой взгляд, использовать в операции «Стервятник» такого успешного разведчика-нелегала с его уникальными возможностями получать политическую информацию с позиции чрезвычайного и полномочного посла нежелательно. При этом необходимо исходить из того, что другого такого нелегала, как Макс, в истории советской разведки по линии ПР еще не было и нет сейчас. А из-за непредсказуемого исхода планируемой операции в отношении «Нерона» мы можем потерять ценнейшего и перспективнейшего источника особо важной политической информации.

Приложение: письмо Макса к жене на шести страницах.

Начальник 2-го отдела ПГУ МГБ СССР

полковник И. Ф. Ширяев.

28 ноября 1952 г».

Генерал Савченко с выводами и предложениями начальника отдела согласился. Накануне Дня советской конституции докладную записку Ширяева и прилагаемое письмо Макса к жене он доложил министру госбезопасности Семену Игнатьеву. Ознакомившись с предоставленными материалами, министр нахмурился и в упор уставился на начальника разведки:

— Я не согласен с вами и вашим Швыряевым, — Игнатьев умышленно исказил фамилию начальника отдела. — Мы обязаны выполнить указание товарища Сталина, не считаясь с талантливой или бесталанной личностью разведчика. Оставьте мне эти материалы. На их основании я внесу некоторые дополнения в проект записки товарищу Сталину… Кстати, вы ознакомили с тремя вариантами покушения на Тито начальника бюро по диверсионной работе за границей?