Три любви - Арчибальд Кронин

– Ты дал мне слово, Питер, – тихо сказала она. – В конце концов, это всего лишь твой долг и мое право.

– Да, мама, – кивнул он.

Люси положила руку ему на плечо.

– Прежде чем я выйду из этой комнаты, обещай мне еще одну вещь, – неторопливо попросила она. – Тебе следует это сделать.

Он улыбнулся ей неуверенно. Не сводя с него взгляда, она глубоко вздохнула:

– Я хочу, чтобы ты написал заявление на занятие той должности в Северном Стаффордшире. Когда-то нам придется начинать новую жизнь, и чем скорее это произойдет, тем лучше.

Снова повисла пауза, заполненная напряженной тишиной. Потом он опустил глаза.

– Конечно напишу! – сказал он, прикасаясь к подлокотнику ее кресла. – Как будто мне нельзя доверять.

– Ты дал мне обещание по этим двум вопросам, – тихо прокомментировала она.

Его глаза забегали, уклоняясь от ее пристального взгляда.

– Правильно, – поспешно проговорил он. – Обещаю тебе.

Он вел себя как маленький мальчик, которого мать отругала за какой-то проступок. А теперь его вдруг простили. Ее бесстрастное лицо дрогнуло, сквозь ледяную маску прорвались эмоции, глаза налились слезами, и одна слеза медленно скатилась по бледной щеке.

– Я знала, что ради меня ты поступишь правильно, Питер! – растроганно воскликнула она, терзаясь оттого, что сомневалась в его преданности. – Я знала, сынок.

Пока она не ушла, он написал заявление по поводу работы в Стаффордшире. У Люси было предчувствие, вернее, ею овладела странная уверенность, что их ждет удача. По пути на Флауэрс-стрит она сама отправила это письмо.

Она собиралась в отпуск с ощущением победы, давшейся с трудом. В каком-то смысле Люси даже не хотела ехать, занятая мыслями о ближайшем будущем. Она с увлечением планировала новую жизнь. Однако и в конторе, и с мисс Твиди все было заранее улажено. К тому же выигрыш в споре с Питером привел Люси в приподнятое настроение, и поэтому она подчинилась обстоятельствам, снова приведшим ее в Дун.

Хотя из Стаффордшира вестей не приходило, Люси была полна оптимизма. В эти дни она постоянно испытывала душевный подъем. «Если Питеру не достанется та должность, найдется что-то еще», – полагала она и твердо верила, что к концу апреля, когда окончится его практика, он получит место ассистента.

И вот настал день отъезда. Люси радостно отправилась в дорогу со станции Святого Еноха. Ее провожал Питер. Именно он уговорил ее поехать в Дун, и, когда поезд мчался мимо тех же откосов, что и пять лет тому назад, она вновь представляла себе прощальный взгляд сына – смущенный, почти виноватый. Воспоминание об этом взгляде утешало ее. Ясно было, что сын вернулся к ней. Он хороший мальчик, ее Питер, он поддается убеждению, и она заставила его осознать глупость его недавних помыслов. Чтобы в двадцать три рассчитывать на подобную привязанность! Да, он к ней вернулся. Она в этом не сомневалась. Нисколько. Когда-то она подозревала Фрэнка в измене. Ах, если бы она тогда поверила ему на слово! Этот горький урок научит ее никогда не сомневаться в словах и преданности сына.

Приехав, она заметила, что Дун сильно изменился – вокруг станции выстроились ряды новых домов с верандами, – а вот мисс Твиди осталась прежней. После всех этих лет Люси разволновалась, когда в дверях показалась худощавая сутулая фигура хозяйки. Та тоже была на свой, особый, лад рада видеть Люси.

– Знаете, – сказала мисс Твиди, поставив на стол тарелку с незабываемыми булочками и уперев в выступающее бедро костлявую белую руку, – не могу не признаться, что мне очень приятно встретиться с вами снова. Я не часто проявляю такой интерес к своим гостям. И я никогда вас не забывала, много думала о вас – да, думала, не случилось ли с вами какой-нибудь беды.

Люси, сидя в большом кресле со сложенными на коленях руками, с улыбкой взглянула на мисс Твиди:

– Разве по мне видно, будто со мной что-то стряслось?

Мисс Твиди медленно покачала головой и аккуратно положила ложку на блюдце.

– Вы изменились, милая моя, – с сочувствием проговорила она. – Да, к сожалению, изменились. У вас были трудности, так я подумала, когда сегодня открыла вам дверь, – и большие трудности, если только я не ошибаюсь. – Она поджала губы и снова покачала головой, словно по крайней мере в этом ее не обманывали.

– Во всяком случае, все плохое уже позади, – откликнулась Люси.

– Да… вы стали старше, – сказала хозяйка слабым голосом, – и у вас похудело лицо… очень похудело.

– Да и вы не слишком-то полная, мисс Твиди, – мягко заметила Люси.

– Уж я-то – да, – с коротким смешком подхватила домовладелица. – Скоро от меня останется только тень. Я ем не больше воробушка. Просто не могу. Я с рождения такая хрупкая. А ваш мальчик, – продолжила она, – он мне не показался сильным молодым человеком. Наверное, привередлив в еде?

– Теперь с ним все в порядке. Сами увидите. Я только что поставила его фотографию в моей спальне.

– Я успела взглянуть на него, – спокойно сказала мисс Твиди. – Вижу, франтоватый молодой человек. Вы много для него сделали. Надеюсь, не станете ставить все на одну карту. – Она пошла к двери. – Сейчас принесу вам чай. После путешествия будет в самый раз. Эти поезда так утомительны! Да-да.

Она тихо удалилась и вскоре вернулась с чайником, поставила его на стол, многозначительно кивнув Люси со словами:

– Лучший чай!

Потом незаметно выскользнула из комнаты.

В тот вечер Люси рано легла спать и спала крепко. На следующее утро она проснулась отдохнувшей и сразу после завтрака вышла из дому. Ночью был сильный дождь, и теперь с моря вдоль главной улицы городка в спину Люси дул свежий ветер, подгоняя ее. Она заглянула на почту и отправила Питеру открытку – никаких цветных излишеств, спокойный вид приморского бульвара и сдержанная надпись: «Есть новости из С.?» Подобная открытка, никого не компрометируя, могла появиться на его столе за завтраком. Потом, успокоившись, Люси заставила себя отвлечься от привычных мыслей и отослала еще одну открытку, на сей раз немного шутливую, адресованную мисс Тинто. Больше писать было некому.

Повернув назад, Люси зашагала по улице, не без удовольствия сопротивляясь встречному ветру, который, вопреки уверениям мисс Твиди, прибавил ей бодрости и заставил почувствовать себя молодой. У фруктовой лавки Люси заметила корзину с красными яблоками и остановилась: она просто обожала яблоки и уже давно их не ела. Повинуясь порыву, Люси зашла в лавку и купила несколько самых спелых.

На набережной, где бушевал свежий ветер, Люси укрылась в небольшом деревянном павильоне, построенном напротив скал, на которых она, бывало, любовалась морем в прошлый приезд. Сидя в одиночестве под защитой деревянных стен, но все же на открытом воздухе, Люси смотрела, как волны ударяются о скалы, разлетаясь облаком брызг и подкатывая к ее ногам сверкающей пеной. Она в задумчивости съела одно яблоко, наслаждаясь его вкусом. Потом съела второе, положила огрызки в пустой пакет, смяла его в комок и снова обратила свой взгляд на море.