The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

7 имели в своих границах европейские миниколонии. И только в двух из этих семи портов иностранные анклавы оставили глубокий след: Шанхай с его Международным поселением и Французской концессией, и северный город Тяньцзинь, где возникло девять концессий, гораздо меньших, чем в Шанхае. Быстрый рост этих двух городов после 1860 года был обусловлен главным образом все большей ориентацией китайской экономики на мировой рынок, чему, в свою очередь, способствовало присутствие иностранцев в защищенных договором портах.

Некоторые из небольших концессий (например, в Кантоне и Амое) были сродни изолированным "гетто", но к специальным районам в Шанхае и Тяньцзине такое слово не подходит. Еще в 1920-х годах Международное поселение в Шанхае управлялось представителями крупных западных корпораций в Китае без формального участия китайцев. Однако 99% его населения составляли китайцы, которым разрешалось владеть недвижимостью и заниматься многими видами экономической деятельности. Возможности для радикальной политики здесь также были больше, чем в той части города, которая находилась под китайской юрисдикцией. Теоретически правовое государство позволяло формировать критически настроенную китайскую общественность.

Помимо многих других преимуществ, связанных с местоположением, Шанхай вырос вокруг своего колониального ядра. Концессии и поселения в договорных портах стали точками входа для переноса западных моделей города. Вместо помпезной дворцовой архитектуры здания были спроектированы в основном для того, чтобы выразить открытость мировому рынку, хотя только в 1930-х годах крупные корпоративные штаб-квартиры придали Бунду его знаменитый силуэт. Время от времени появлялись фантазии на тему Диснейленда: например, Гордон Холл, административный центр Британской концессии в Тяньцзине, башни и бойницы которого делали его похожим на средневековую крепость; или репродукция немецкого городка с фахверковыми зданиями и окнами "бычий глаз" в Циндао, главном городе немецкой "арендной зоны" (т.е. колонии) в северо-восточной провинции Шаньдун. Еще важнее то, что в местах, где поселения смогли расшириться, возник новый облик города: широкие улицы, несколько менее плотная застройка, каменные и растворные материалы даже в домах китайского типа, а главное - большая открытость улице (в отличие от традиционно отгораживавших дома стен без окон, так что на прохожих смотрели только витрины магазинов).

Самозападение городов

"Колониальные города" существовали не только в колониях. Некоторые из наиболее ярких "колониальных городов" возникли не по инициативе колониальных властей, а в результате актов превентивной самозападнизации. В ХХ веке такие вещи уже не вызывали удивления. Не позднее 1920-х годов все согласились с тем, что должно входить в состав "современного цивилизованного города": асфальтированные улицы, питьевая вода в кране, стоки и канализация, вывоз мусора, общественные туалеты, огнестойкие здания, освещение центральных улиц и площадей, некоторые элементы системы общественного транспорта, развитое железнодорожное сообщение, государственные школы для некоторых, если не для всех, здравоохранение с больницей, мэр, полиция, достаточно профессиональное муниципальное управление. Даже при неблагоприятных внешних условиях - например, в Китае 1920-1930-х годов, раздираемом гражданской войной, - местные элиты и властители пытались хотя бы приблизиться к этим целям. Никого не смущало, что эта модель была западного происхождения. Но местные условия навязывали самые разнообразные адаптации и упущения.

До Первой мировой войны, когда Европа находилась на пике своего престижа, самозападная ориентация городов была не только практической потребностью, но и политическим сигналом. Хорошей иллюстрацией этого является Каир, еще до колониального периода, начавшегося в 1882 году с британской оккупации. В течение нескольких лет, с 1865 по 1869 год, возник городской дуализм в чистом виде, который можно встретить не более чем в некоторых французских колониальных столицах. После того как французы при Бонапарте нанесли городу серьезный ущерб в 1798 и 1800 годах, первый модернизатор Египта, паша Мухаммед Али (р. 1805-48), на удивление мало сделал для своей демографически стагнирующей столицы. Предпочитаемый архитектурный стиль стал медленно меняться: появились стеклянные окна, перераспределилось пространство внутри домов, появились номера домов, паша заказал французскому архитектору строительство монументальной мечети "нео-мамлюк", которую он объявил национальной египетской мечетью. Но в остальном облик Старого Каира при Мухаммеде Али и двух его преемниках остался практически неизменным. Крупный перелом в истории города наступил только с правлением паши Исмаила (р. 1863-79, после 1867 г. - наместник хедива), который осуществил "мечту о вестернизации". Между рекой и лабиринтом старого города, в узких переулках которого не было места даже для кареты Мухаммеда Али, Исмаил построил новый город по геометрическому плану, с ярко освещенными бульварами вместо темных улиц, доступных только пешком, зелеными парками вместо клубящейся пыли, свежим воздухом вместо затхлых запахов, дренажной системой вместо цистерн и открытых канализаций, железной дорогой вместо караванов дальнего следования. В Каире, как и в Стамбуле того же времени, введение тупиковых прямых проспектов с длинными линиями видимости было равносильно эстетической революции.

В 1867 г. Всемирная выставка в Париже убедила хедива в преимуществах европейского градостроительства, и он позволил себе обратиться к мастеру перепланировки Парижа барону Хаусману. По возвращении он направил своего министра общественных работ, способного и энергичного Али-пашу Мубарака, в ознакомительную поездку во французскую столицу. Открытие Суэцкого канала, запланированное на 1869 г., стало центром напряженной строительной деятельности в Каире, который должен был засверкать как современная жемчужина Востока. Хедив не жалел средств на строительство театра, оперного театра, городских парков, нового дворца для себя и первых двух мостов через Нил. То, что все это привело к банкротству египетского государства, - уже другая история. Отчасти Исмаил преследовал тактическую цель: продемонстрировать, что Египет настроен на модернизацию, и попасть в магический круг Европы. Отчасти он был глубоко убежден в превосходстве современного мира, который, по его мнению, формировался к северу от Средиземного моря. Градостроительство представлялось ему идеальным инструментом для достижения современности и ее восприятия на символическом уровне. Исмаил не пожалел Старый город и принял решение, которое было бы немыслимо при Мухаммеде Али - провел через него несколько прямых дорог. Он понимал, что необходимо улучшить санитарные условия во всех частях города, но достигнутые в этом отношении успехи - сооружения для подачи питьевой воды и система водоводов - по своей природе были мало заметны в городском пейзаже. В результате резкий контраст между старым и новым городом почти не смягчился. Британский колониальный период после 1882 г. перенял основные структуры Каира Исмаила и Али-паши Мубарака и добавил лишь кое-что новое, прежде всего заботу о сохранении и даже причудливом воссоздании "средневековых" или "мамлюкских" элементов города. "Колониальный" Каир - это творение египетского правителя, верившего в прогресс и пытавшегося (в конечном итоге безуспешно) не стать политически зависимым клиентом великих держав.

Аналогичные истории самозападной вестернизации можно рассказать и о других городах Азии и Северной Африки, например, Бейрут - в