Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс

В таком же непостоянстве жила и живет духовная идеология русского народа. Тяжелый, но славный долг ограждать ее святость, целость, неприкосновенность и давность выпал за последние 300 лет на носителей этой идеологии от Бога и «всея земли», на Державных Вождей Дома Романовых.

История этой борьбы – это история глубоких потрясений духовно-социального характера в жизни России, в жизни русского народа, о которой упоминалось выше. Цари из Дома Романовых восприняли исторически сложившуюся идеологию о самодержавной власти, а вместе с ней восприняли и исторические заветы последних Московских Царей – быть блюстителями и охранителями духовной власти русских Государей по издревле сложившимся понятиям в земле Русской. Ревностно блюдя Божественность происхождения этой власти, непоколебимо нося в своих сердцах святость великой идеи, они горели ею постоянно и ограждали, как умели, от посягательств на сущность и целость ее. Сила веры вызывала в них твердость, непоколебимость, даже сподвижничество в служении ей, что совершенно непонятно тем людям, которые почему-либо неспособны верить всем сердцем, верить до конца. Слабость человеческая облекала это служение иногда в ошибочные формы, но в чистоте и святости духовной стороны идеи они оставались непогрешимыми и верными своему народу.

Теперь, когда над Россией пронеслась еще более ужасная гроза смуты и разорения, чем гроза начала XVII века, едва ли найдется русский человек с чистым сердцем и сохранившейся совестью, который не сознавал бы всем своим существом, всеми фибрами растерзанной души, что в «безумии» защиты бывшими Царями Романовского Дома самодержавной идеи власти крылась великая мудрость. Но тогда, в период их трехсотлетнего царствования, эта борьба их, в связи с вытекавшими из нее противоречиями в действительности жизни, создала глубокую, сложную историческую трагедию для всего Дома Романовых, постепенное и последовательное развитие которой в общем направлении углубления противоречий привело по воле же Всевышнего Творца к падению династии в феврале 1917 года.

Наиболее напряженным и все глубже обострявшимся периодом указанной борьбы является период правления династии Романовых начиная с начала XIX столетия. В эту эпоху работа мысли русской интеллигенции развивалась по двум диаметрально противоположным путям: западнофильскому и славянофильскому. Особую интенсивность этого увлечения следует видеть в отсутствии в первую половину XIX века крупных представителей мировой мысли в своей русской среде в связи с горячей жаждой и стремлением русской интеллигенции к самоусовершенствованию, к умственному развитию, к просвещению и культурности. С присущим натуре русского человека горением в искательстве истины, света, совершенства русская интеллигенция увлекалась теоретическими учениями великих иностранных мыслителей, политико-экономов, ученых и историков до самозабвения, до крайностей, до слепоты, порой до самоотречения и самопожертвования. Особенно далеко заходили в этом отношении западники. В слепом увлечении чужим они обратили слишком мало внимания на появление со второй четверти XIX века своих великих мыслителей, своих ученых, своих великих психологов и философов, своих могучих историков, которые в своих учениях, мыслях, исследованиях и заключениях исходили исключительно с отправных точек, присущих своему народу: его истории, его психологии, его быта и его души. Европейская мысль до последних дней оставалась довлеющей, руководящей умами и сердцами русской интеллигенции; идеями Запада увлекались не только отвлеченно, но возводили их в непреложные истины, отождествляли религиям и с фанатическим безумием умирали во имя насаждения их и культивирования у себя, в России, в среде русского народа.

Крупных представителей национально-философского понимания славянофильства было немного: Хомяков и отчасти Аксаковы и Киреевские. Остальные представители славянофильского течения, с одной стороны, опирались лишь на общие славянские основания, не являвшиеся присущими исключительно русскому народу и не отражавшие в полной мере его национальных мировоззрений, и с другой – сильно увлекались крайностями, и пути их давали слишком много поводов к обвинению в шовинизме последователей течения. Это привело к тому, что к началу XX столетия славянофильство как национально-государственная мысль почти совершенно заглохло. Западнофильское течение восторжествовало окончательно. Свою народившуюся уже к тому времени школу русской мысли оно почти совершенно игнорировало; оно как бы не верило своим учителям, своим мыслителям, своим пророкам. Слишком все то, о чем они заговорили, отличалось от того, что неслось с Запада. Слишком впиталось уже увлечение западничеством, слишком много было принесено во имя его идей жертв, чтобы так просто отказаться от чужого, сознаться в своих заблуждениях и увлечениях, поверить своим пророкам, своим великим мыслителям и ученым и стать прежде всего на прочную, действительную почву своей русской мысли, русской души и русского духа.

На этой почве в качестве сознательных борцов чисто русской духовной идеологии мысли стояли твердо только призваные к тому Божьим Промыслом Венценосные Вожди русского народа. Поэтому работа западноевропейской мысли, направленная в политическом отношении именно против духа русского самодержавия, сосредоточила все свои реальные силы, свою энергию и злую волю на сокрушении в России династии Романовых. Этой внутренней, напряженнейшей борьбой наполнена вся вторая половина царствования последней династии. Для носителей и охранителей народной идеологии глубина и трагичность борьбы, с одной стороны, и возвышенность ее по силе веры – с другой особенно ярко выявляются из предсмертных слов Императора Николая I и из ответа последней Царицы династии, Императрицы Александры Федоровны:

«Я умираю с пламенной любовью к нашей славной России, которой служил по крайнему моему разумению верой и правдой. Жалею, что не мог сделать всего добра, которого столь искренно желал. Сын мой меня заменит. Буду молить Бога, да благословит его на тяжкое поприще, на которое вступает», – говорил, умирая, Император Николай I.

«Я знаю, что меня считают за мою веру сумасшедшей. Но ведь все веровавшие были мучениками», – говорила Императрица Александра Федоровна.

В то время как русские бояре-западники в исканиях человеческих политических идей о власти и национальном строительстве государства Российского устремили все свои помыслы на Запад, тратили силы и время на изучение и заучивание теорий, доктрин и философии великих европейских мыслителей, скромные труженики, но великие умом и любовью к своему русскому, историческо-духовному стали пытаться доискиваться той же истины в истории своего народа, в его быте, его психологии, его религии. Немного их было, и приняли их не так, как были приняты иноверные боги мысли Западной Европы. Пушкин, Гоголь, Достоевский, Владимир Соловьев, Платонов, Ключевский, Чичерин, Мережковский – вот почти и все. Но именно теперь, в переживаемую величайшую смуту и разорение земли Русской, как ясно сказываются гениальность и величие трудов и творчества этих немногих истинно русских мыслителей, ученых, философов, историков и пророков и значение их для русского народа и его будущности! Они просто, точно и неоспоримо прежде всего устанавливают две основные истины: все то, что в интересах политической идеи о власти ищется на Западе, можно было найти в истории своего народа и своей страны, и все то, что мысль бояр-западников пыталась создать в области идеологии о власти, надо черпать из натуры и духа своего народа, а не чуждых народов Западной Европы.