Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко

— Я не пытаюсь познакомиться с Вами, я пытаюсь элементарно оправдаться. Не я виноват в том, что Вы действительно похожи на одну мою знакомую. Правда, она была брюнеткой…

— Сейчас Вы скажете, что это была ваша одноклассница или сестра вашего друга, в которую Вы в юности были тайно влюблены и до сих пор не можете забыть.

— Не угадали. Впрочем, если Вам интересно, я могу пояснить: похожая на Вас девушка… в общем, она работала в конкурирующей организации и была очень хорошим специалистом в своей области. Я о ней много слышал, но видел всего раз.

— Видели один раз и до сих пор не можете забыть?

— К моему глубокому сожалению, наша встреча состоялась при весьма драматических обстоятельствах: в день её смерти.

— Пытаетесь давить на жалость?

— Ни в коей мере! Просто Вы находитесь рядом со мной — такая красивая и такая живая, и в то же время так похожи на покойную…! Для меня это, как привет с того света.

— Господи! Какая жуть! Сравнивать меня с покойником? Согласитесь, довольно сомнительный комплимент.

— Простите! Я выпил, и, кажется, болтаю лишнее.

— Ладно, проехали. Продолжая тему, могу признаться, что мне на днях тоже один покойник насолил.

— Интересно, как?

— Я о нём материал собирала — журналистское расследование, а он взял да и умер. Точнее, не сам умер — его убили, в Лондоне. В самом что ни на есть злачном районе! Кто-то свернул ему шею, а труп оставил сидеть на скамейке. Валерий Бритвин — бывший директор завода из Энска. Не слышали о таком?

— Нет, не слышал, — ледяным тоном произнёс Герман и ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. — А Вы журналистка?

— Вы на удивление проницательны. — усмехнулась девушка. — Василиса Дорошенко, к вашим услугам.

— Герман. Человек свободной профессии.

— Опять оригинальничаете?

— Нисколько! Имя папа с мамой подобрали, а профессию я сам выбрал.

— И как?

— Простите, не понял.

— Я говорю, как чувствует себя человек свободной профессии, не обременённый обязательствами?

— Как раз на счёт выполнения взятых на себя обязательств у нас, свободных художников, очень даже строго. Заказ должен быть выполнен точно и в срок!

— Иначе потеряете клиентуру?

— Можно сказать и так…

Они ещё долго и с удовольствием общались, маскируя внезапно вспыхнувший интерес друг к другу лёгкой и необидной пикировкой. После полуночи они перешли на «ты» и Герман предложил покинуть «…это прибежище продвинутых тинэйджеров» и поехать в хороший ресторан. Неожиданно для себя она согласилась и они поехали в дорогой итальянский ресторан, который был настолько дорогим, что даже в лучшие времена всегда оставался полупустым.

Метрдотель оказался настоящим итальянцем — эмоциональным брюнетом, помогавшим себе преодолевать трудности русского языка активной жестикуляцией.

— О, сеньоры! — с неподдельным жаром воскликнул на русском, но с сильным акцентом сицилиец и при этом картинно воздел руки к небу. — Я так рад! Я несказанно рад! Ночь была бы испорчена, если бы вы не посетили нашу ресторацию. Шеф-повар уже трижды справлялся о вас!

— Вы, случаем, нас ни с кем не путаете? — уточнила Василиса, с улыбкой наблюдая за подвижным, как ртуть, итальянцем.

— Что Вы, сеньора! Разве Вас можно с кем-то перепутать!

Германа он принял за земляка и даже сказал пару фраз на итальянском, но тот лишь недоумённо пожал плечами.

— Жаль! — с чувством произнёс сицилиец, обращаясь к Василисе и снова картинно всплеснул руками. — Жаль, что ваш кавалер не итальяно. Потому, что только мы, итальянцы, являемся истинными ценителями женской красоты.

— Не огорчайтесь, сеньор! — рассмеялась Василиса. — Я думаю, мой кавалер способен оценить меня по достоинству!

— О, я не сомневаюсь, прекрасная сеньорита! Позвольте, я провожу вас к вашему столику. Прошу! — и метрдотель, изобразив полупоклон, простёр обе руки в безукоризненно белых перчатках в сторону полутёмного зала, откуда доносились чарующие звуки скрипки.

— А ты действительно похож на итальянца, — сказала Василиса, когда они сели за столик, сервированный на двоих.

— Ты будешь смеяться, но среди моих родственников до сих пор популярно предание о том, что в нашем роду одна из прапрабабок была ослепительная итальянская красавица.

— Почему я должна смеяться?

— Да потому, что всё это не более чем красивая легенда. Не сохранилось никаких документальных подтверждений об «итальянском следе», да и откуда в саратовской глуши взяться настоящей итальянской сеньоре?

— Тогда откуда миндалевидные глаза и вьющиеся локоны?

— Не знаю, — улыбнулся Герман и положил ладонь поверх руки Василисы. — Может быть, от молдавских цыган.

— А уж они-то через Саратовскую губернию кочуют регулярно!

— Случается. Однако вопросы крови меня никогда не волновали. Это вздор скучающих богачей. Я по жизни законченный практик и привык ценить людей за их истинные способности, а не за то, насколько широко раскинуло ветви их «генеалогическое древо».

— А ту девушку… из конкурирующей организации, ты ценил за красоту или за профессиональные качества?

— За профессионализм, но сейчас я не хочу говорить об этом.

— Моё сходство с ней тебя больше не пугает?

— Не пугает. Чем дольше я общаюсь с тобой, тем меньше ты становишься на неё похожей. Да и что может быть общего у тебя с мёртвой чеченкой?

— Чеченкой? Ты был в Чечне?

— Пришлось. Во время срочной службы моего желания никто не спрашивал: приказали, и я поехал.

— Странно.

— Что именно?

— Странно, как переплетается судьба. У моей двоюродной тётки Оксаны была дочь Олеся. Вернее, она и сейчас жива, но после того, как сбежала с чеченцем на Кавказ, родители отреклись от неё, а родственники прекратили поддерживать любые отношения. Поэтому где она сейчас и как живёт, никому не известно.

— Прекрати! Меньше всего мне сейчас хотелось бы, чтобы погибшая в Чечне девушка оказалась твоей родственницей.

— Почему?

— Да потому, что эта девушка погибла от моей руки!

— Ты убил женщину?

— Я убил снайпера! Она стреляла в меня, в ответ я… в общем, мне в тот день повезло больше! А выпущенная ею последняя пуля прошла по касательной моей правой ступни, навсегда оставив шрам, как напоминание о той роковой встрече.

— Господи, как страшно! — тихо произнесла Василиса после короткой паузы. — Мы здесь, в Москве, как ни в чём не бывало радуемся жизни, ходим по клубам, ресторанам, а всего лишь в двух часах лёту отсюда идёт настоящая война! Люди убивают людей!