Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

после таких слов с ним за один стол садиться?

— Сожительствуете, — грустно повторил профессор. — Но вы ведь не можете не согласится, что это несерьезно?

Увы, с этим Клим действительно не мог не согласится. И он кивнул.

— Что же мешает оформить отношения? — спросил Павел Владимирович. — Копите на пышную свадьбу?

Это был тот самый момент, когда нужно было заговорить об отсутствии необходимости отчитываться перед государством, но Клим только что подтвердил, что эта мысль ему не близка, а сама Женя неожиданно замялась.

— Да как-то времени все не было… — неуверенно подала голос она. — Знаете, то одно, то другое…

— А сейчас время есть?

— С-сейчас?

— Да. Вот прямо сегодня?

Женя промолчала. Этот вопрос они не обговаривали, поэтому Клим тоже на всякий случай решил промолчать.

— Что ж, молодые люди, — вздохнул профессор, — я человек занятой, да и вы судя по всему, тоже. Предлагаю облегчить нам всем жизнь. В ЗАГСе работает моя дочь. Я могу договориться с ней, и она поженит вас прямо сегодня. И если после этого вы, Клим, еще раз подтвердите, что готовы смириться с тем, что Евгения посвятит свою жизнь не вам, а науке, то тогда, Евгения, я не вижу причин не взять вас, тем более я уже ознакомился с внушительным списком ваших научных работ и даже кое-что прочитал. Было бы жаль просто так потерять вас. Что скажете?

Повисло молчание. Потом Женя взяла остолбеневшего Клима за руку и потянула в сторону выхода из кабинета.

— Одну минуту, — попросила она у профессора.

— Женись на мне, — свистящим шепотом потребовала она в коридоре.

— Чего? — испугался Клим. — Жень, ты с ума сошла? Ради учебы — жениться…

— Это не учеба!

— Ну, работа…

— И не работа! Это призвание, понимаешь? Когда находишь свое призвание, его ни с чем не спутаешь. И останавливаться уже нельзя. Понимаешь?

Глаза у нее горели. И они осветили лицо. И впервые Клим невольно взглянул на нее по-новому. С уважением.

— Но ты просишь о браке, — нахмурился он. — Жень, это же на всю жизнь…

— Да на какую жизнь! — всплеснула руками Женя, гневно выдохнула и оттащила его в угол, чтобы не пугать людей. — Всего лишь на год, а потом я поступлю, отучусь у него месяц, а мы разведемся, а он от меня уже никуда не денется.

— Как это… разведемся?

— А вот так. Прекратим брак, и все. Мы ж не в Тридевятом, тут все это куда проще. А если ты кого-то встретишь, то я обещаю немедленно дать тебе развод и сразу же сообщить твоей девушке, что я ни сном ни духом, и все это абсолютно фиктивно.

— Фиктивно…

— Ага. То есть для вида, понимаешь? Как игра. Только с бумажкой.

— Какой бумажкой?

— Боги… — Женя сжала переносицу пальцами, потом коротко выдохнула и пояснила. — В этом мире брак заключается в государственных органах по заявлению и о его заключении выдают свидетельство. Это именно то, что нужно этому старикану. Чтобы я продемонстрировала ему свидетельство.

— А как же сватовство? Ритуалы? Обряды?

— Никаких обрядов. Приходишь, пишешь заявление, получаешь свидетельство. Все.

— Все?

— Все.

— Странно как-то, — нахмурился Клим. — Не по-людски.

— Нет, можно, конечно, пышную свадьбу сыграть, чтобы и цыгане, и выкуп, и пир на весь мир, только мы же ведь не по-настоящему, и оно нам не надо.

— А твой отец? Как я потом ему скажу, что развожусь с тобой?

— Папа ни о чем не узнает. И это ни к чему тебя не обяжет! Ну так что? Женишься на мне? Буквально на год? Клим, пожалуйста. Мне очень, очень нужно.

Она молитвенно сложила руки в замок у груди. И глаза стали такие большие-большие. Умоляющие.

— Нуууу… — протянул Клим, судорожно соображая, как отказать.

— Я обещаю готовить тебе все то время, что стану учиться в аспирантуре, — выпалила Женя. — Три года, Клим.

— Три года?

— И ни днем меньше. Пожалуйста...

Боги, как она смотрела. И Клим понял, что готов сдаться. И дело было не только в ее борщах и котлетах. Просто он еще помнил, что чувствовал, когда просил отца благословить его на уход в этот мир. И что испытал, когда понял, что теряет силу и мечту придется похоронить.

— Как игра? — переспросил он.

— Как игра. Никто не узнает.

— Что я делаю? — вздохнул Клим, и тут же дал сам себе ответ. Что ж, он будет успокаивать себя тем, что помог хорошему человеку и при этом обеспечил себя пропитанием на целых три года. Сделка была очень даже хорошей, и от него почти ничего не требовалось. — Ладно, — согласился он. — Веди в свои государственные органы.

— Ты лучший, — выдохнула Женя, не удержалась и порывисто обняла его — Спасибо, спасибо, спасибо. С меня сегодня мясо средней прожарки с овощами на гриле.

— Кажется, я заключил сделку века.

— Ого, какие ты слова знаешь.

— В одном фильме видел.

— Идем?

— Идем.

И они пошли.

В ЗАГСе им нужно было найти Анну Павловну в сто тридцать пятом кабинете, однако когда они постучались в нужную дверь, встретила их недовольная женщина средних лет в твидовом костюме. Она загнала их внутрь и поинтересовалась:

— Это по поводу вас звонили, что нужно срочно и без справки? — и выразительно глянула на плоский Женин живот.

Женя внезапно растерялась, зато Клим среагировал.

— Нам бы Анну Павловну… — попытался он, но женщина перебила.

— При чем тут она? Со мной договаривались. Госпошлину оплатили? Паспорта принесли?

— Да.

— Заявления заполняйте и ждите.

— Глупо как-то, — хмыкнул Клим, когда они сдали заявления и принялись ждать. — Какие-то бумажки — и ты женат.

— Ага, — нервно ответила Женя, которая уже минут пять грызла свой бедный ноготь. — Слушай, тебе не кажется, что она нас с кем-то перепутала?

— Кажется, — кивнул Клим. — Но какая разница. Ведь главное, чтобы это самое свидетельство выдали.

— Ну да, — согласилась Женя и продолжила грызть ноготь.

Минут через сорок, когда Женины пальцы уже молили о пощаде, а Клим мог близко к тексту пересказать содержание всех информационных листов на стендах в