Захват Московии - Михаил Гиголашвили

На том берегу реки паслись две хорошие лошади, которые убежали от татар. Я упросил рыбаков перевезти меня через реку, чтобы мне опять раздобыть себе лошадь. Когда же за рекой я подошел к лошадям, то не мог их поймать и в одежде простолюдина, под видом слуги, обходя татар, посты и пожарища, я кое-как добрался до Москвы и пришел на свой двор, где увидел, что многое разграблено и украдено в мое отсутствие. Но и большие дела были еще хуже: когда татары пожгли все и ушли, великий князь начал расправляться с опричниками за измены, наглость и самовольство. Все вотчинные дачи были возвращены земским, так как они выходили против крымского царя, а опричники разбежались и попрятались по своим углам. Великий князь долее не мог обходиться без земщины.

Из-за этого я лишился моих поместий и вотчин и уже не числился в боярской книге. Причина: все немцы были списаны вместе в один смотренный список. Немцы предполагали, что я записан в смотренном списке опричных князей и бояр. Князья и бояре думали, что я записан в другом — немецком — смотренном списке. Так при пересмотре меня и забыли, и я почти всего лишился.

Спустя некоторое время я бросил все, уехал подальше от Москвы, в Поморье, в Рыбную слободу и выстроил там мельницу. Но тщательно обдумывал, как бы уйти из этой страны.

Я был хорошо знаком с Давидом Кондиным, который собирает дань с Лапландии. Когда я пришел туда, то я заявил, что я жду купца, который должен мне некоторую сумму денег. Здесь я встретил голландцев. Я держался как знатный купец и был посредником между голландцами, англичанами, бергенцами из Норвегии и русскими.

Здесь же русские изъявляли желание диспутировать со мной: они говорили, что их вера лучше, чем наша, немецкая. Я же возражал, говоря, что наша вера лучше, чем их. За это русские хотели бросить меня в реку Колу. Но этого не допустили Яков Гейне, бюргер из Схидама, Иоганн из Реме, Иоганн Яков из Антверпена, Северин и Михаил Фальке, бюргеры из Норвегии. Увидев это, я представился скудоумным, и на меня больше не обращали внимания.

Вместе с 500 центнерами каменных ядер я отправился в Голландию. Когда мы подходили к острову Амеланд, поднялся страшный норд-ост и буря; она прибила нас к Амеланду и заставила наш корабль войти во вражескую реку. К нам подошли три галеры с валлонцами. Но мы сказали: «Любезные братья! Защитите нас от беды. Мы идем во Фландрию». — «Хорошо», — отвечали они, полагая, что мы их сородичи. Когда же мы снова вышли в море, тогда увидели они, что мы идем в Голландию, но было поздно.

Прибыв в Голландию, я захватил с собой одного русского и с ним поехал к Генриху Крамеру и Каспару Шельгаммеру в Лейпциг. Оба они рассчитывали завести торговлю с русскими на Поморье. С этим русским они хотели отправить на несколько тысяч гульденов драгоценностей для продажи их в казну великого князя и просили меня сопровождать его до границы. Но мы были схвачены у Гертогенбоша, у нас было отнято всё, что мы имели с собой, нас хотели пытать, чтобы узнать, где у нас еще золото или пушнина, но мы сумели убедить их, что у нас ничего нет — так, впрочем, и было.

Потом я, по совету одного шкипера, решил пойти в Люцельштейн, к пфальцграфу герцогу Георгу Гансу, имевшему давнюю идею захватить Московию. Для сего дела он собирал вокруг себя всех, кто что-то знал об этой стране. Пфальцграф взял меня к себе и наедине расспрашивал меня о великом князе и положении его страны. Несколько месяцев он держал меня при себе и затем посылал к королю польскому, к гроссмейстеру Немецкого ордена и к другим владыкам. Сильно и неоднократно тянуло меня при этом в Русскую землю на Москву ко двору великого князя! Благодарение Вседержителю Богу, удостоившему меня пережить столь великое!

Далее по просьбе пфальцграфа я мог бы еще описать, каким образом можно взять Московию и обратить её в имперскую провинцию.

Стук ключа и грубый окрик:

— Подъём! Оправка! — были сквозь сон, как удары палки.

Wo bin ich?[109]

Кроля стоял посреди камеры, оглядывался:

— Широко живёте — пиво, жрачка…

— Да, Саня, хороший… — Я приподнялся на локте. Место у стены было пусто.

— Здесь… женщина была? — полувопросительно сказал я. — Директорша престарелых…

Кроля хмуро подгрёб ногой в угол обрывок салфетки:

— Была. Воронок рано утром пришёл. Не хотела тебя, хрюнделя, будить, так ушла.

— Но это? Жакет? — Я посмотрел на фиолетовый комок, на котором было так удобно спать.

Кроля равнодушно скользнул косым взглядом по жакету.

— Оставила. Наверно, тебе на память. Невелика ценность. Удумал же Санёк бабу с мужиком сажать, а? Непорядок! — Он подозрительно заворошил остатки еды на столе, надеясь найти там следы нарушений.

А я постепенно приходил в себя. Что происходит? Где полковник?.. Что с баблом? И со мной? Уже утро, а утром, сказали, всё пойдет официальными путями… и это плохо… Труп — труба… Положат гроб в граб[110], под бабин грабин мышкин хвостик — и капут!..

Страх вздувался. Пузыри росли, наливались, пшик, пшик!.. Страх щипал и реял так, что не было сил не спросить:

— Меня… не вызвали?

— Вызывали. Одевайся. Я через пять минут приду.

Видя, что я собрался идти с ним, он сказал, чтоб я делал свои дела тут, вот унитаз — в туалет выходить нельзя, проверка ходит.

— А! А если проверка сюда… присюдачит, тогда?..

— Разговоры! Готовность через пять минут!

Понял. Ничего. В бойскаутском лагере хуже было. Главное — лицо и зубы. И подмышки бы вымыл бы, если бы была бы вода, а не этот бы крантик…

«Как — “вызывают”? Или “вызвали”?» — обдумывал я хитрые аспекты, чистя зубы над унитазом и зная по опыту, что одной буквы достаточно, чтобы всё оказалось наоборот. Если вызвали — скажет, всё в порядке, вы свободны… А если «вызывали» — скажут: «Бабла нет, идите обратно в камеру, а дело поступает наверх, где боссы сидят»… Кажется, полковник шутил: как за каждым бегемотом плывет стая рыбок и жрёт ту полупереваренную жижу, которую бегемот время от времени выпускает из себя, так и вокруг каждого чиновника топчется родня, на шее сидят дети, а кругом кормится всякая нечисть?.. Да, в Кении я и сам видел, как вокруг бредущего по саванне носорога порхают птички, жрут вспугнутых мух и цепней, выклевывают что-то прямо из задницы носорогатого, а следом ползёт армия жуков-навозников и подбирает все остатки рогоносца… Бедные эти носороги! Гид в Кении говорил, что молодые самцы слонов во время течки, когда самок на всех не хватает, нет-нет да и взбираются на носорогов, ломая им спины своим весом, уже 68 носорогов так безвинно погибло…