Беглый огонь - Петр Катериничев

Всего я сделал шестнадцать звонков. Подумал-подумал, да и потревожил-таки редакции газет, обе местные телекомпании и радиостанцию, причем звонить старался в непрофильные отделы: спорта, юмора, рекламы и прочие. Кукующие там индивиды не упустят случая поддеть своих более удачливых по журналистским делам коллег: дескать, как, вы разве не слышали?!

Все, что я наплел, мне трудно было бы вспомнить даже стрезву, но во всех небылицах была общая составляющая, ненавязчивая, но неотвязная, как реклама исключающих протекание прокладок: завод «Точприбор». Ну а дальше… «Словно мухи тут и там ходют слухи по домам…» Звонки-звоночки-звоники… Дыма без огня не бывает. Дело за малым: обеспечить этот самый огонь. В самом пожарном варианте.

Не торопясь выкурил сигарету. Вечереет. Ну да ночью – огонь ярче. Вот только россинанта пора менять: машинка уже объявлена в розыск, и не то чтобы она сильно приметная по нынешним временам, а береженого Бог бережет. С сожалением попрощавшись с теплым салоном, засунул «дипломат» с винтовочкой в объемную сумку с амуницией, забросил ее на плечо и пошел. Не то чтобы солнцем палимый… Грусть настигла меня внезапно, разом. Что я делаю, етитский папуас?! Собираюсь сунуть голову в яму с бензином и спичку поднести! А как иначе осветить происходящее для средств массовой информации? Привлечь внимание общественности? То-то, что никак.

Я прошел три двора, пока не увидел подходящие колеса. «Жигуленок» еще не остыл и был что надо: в меру замызган. Без лишних заморочек выкидным трофейным ножиком вскрыл дверцу, плюхнулся на сиденье, поколдовал с зажиганием. Бензина – полный бак; судя по всему, хозяин собрался пограчевать ночку. Пусть отдохнет.

Стемнело быстро и насовсем. Если в центре города еще горели редкие фонари, то ближе к окраине дворы и улицы освещались лишь окнами-сотами домов да фарами редких автомобилей. Мимо прокатила патрулька, но никакого душевного трепета у меня не вызвала: очерствел, что ли? Или предстоящая опасность насквозь заблокировала нервную реакцию на мелкие и пакостные неожиданности? Да нет, я никогда и не забывал, что любой супер чаще всего сыплется на мелочах. И хотя я никакой и не супер, боевая ситуация при поставленной четкой и ясной задаче диктует иной стереотип поведения, и подсознание стало походить на сканер; в таком состоянии мозг способен не просто реагировать на плачевную ситуацию, но улавливать волны опасности и агрессии, исходящие ото всего, что может опасность представлять.

Рассеянным светом мерцали только круглосуточные ларьки. В одном, обаяв продавщицу крупной купюрой и обворожительной улыбкой, я даже посидел за чайком и малость поклевал заморской снеди. Затарился водкой, шоколадом и сигаретами. Вроде все. Пора ехать. Нарываться на неприятности. И по-крупному.

…Я катил вдоль заводского периметра уже минут десять. С самой благонамеренной скоростью пенсионера-бухгалтера: сорок, не больше. И внимательно смотрел на снег. Ибо, как везде, заводчане не шибко жалуют пропускные пункты, и если раньше с «череззаборщиками» боролись под благородной фуражкой строгой сек-ретности оборонного предприятия, то теперь смысл этого был потерян навовсе. Работяги при такой зарплате не разбежались из цехов по одной простой причине: у них, как у пролетариев, были умелые рабочие руки, а за этим забором, в цехах, станки и механизмы. И – горы ничейного железного листа, дюраля, алюминия, проволоки… Все это, во-первых, можно было завсегда свистнуть и продать в цветмет, ну а во-вторых, изготовить при помощи умений с навыками осла, козла и косолапого мишку. Работяги варили гаражи, печки-буржуйки для дачников, двери для гаражей и жилищ мирных обывателей, мастерили плуги, бороны, мини-трактора и макси-соковыжималки и спиртзаводы по совместительству: платили бы деньги.

А потому я искал не просто тропку, я искал прямоезжую дорогу. Вряд ли заводские умельцы прекратят свою внеаудиторскую активность с появлением черных мальчиков с тупо-безразличными глазами убивцев: «киллеры, они не про нашу честь, они по начальству ходят, а нам бы детишкам на молочишко да бабцам на колготки… Те, что от Парижа тянутся через всю страну бывших Советов, делая ее похожей на… На черную дыру, скажем. Планетарных таких масштабов».

Как гласит нанайская народная мудрость, совершенно незамеченным можно пройти только в широкие врата. Вместе с толпой. И я такие врата отыскал. Выходящие на железнодорожные пакгаузы. Тихая работа здесь продолжала бурлить никлым таким гейзером. Кипеть, как «мулинекс»: немного играючи. Створки металлических ворот то и дело открывались, пропуская то затаренный по самую крышу «КамАЗ», то хлипкую, живую только под честное слово хозяина, полуторку, то тупорылую «Газель», из отверстой задницы коей игриво торчали уворованные доски. Вопрос вопросов, куда покруче основного философского: что еще можно упереть с завода после шести лет перестройки и семи – демократизации?! Но народ наш башковит и хозяйствен! Со стройотрядовских времен остался у меня в памяти случай: по весне прикрыло начальство дойную ферму, по нерентабельности, да как-то за громадьем планов о здании и забыло; в мае еще зияло покинутое скотское помещение сиротскими провалами окон… А к осени – как корова языком слизала! Даже фундамент разобрали по кирпичику, ибо в своем хозяйстве и гвоздь – ломом станет!

Въезд на территорию сторожит, слава Аллаху, не цербер, а дисциплинированный вохровец. Даже два. Впрочем, понятие «сторожит» тут не вполне уместно: скорее, он пребывает при воротах. Ибо завод «Точприбор» сделался понятием ирреальным, как мираж замка в зимних сумерках где-нибудь над озером Рица. Но… Организационное мероприятие по приему гостей уже началось; а это значит, что где-то в кирпичном домишке для охраны сидят вполне серьезные люди.

Двое из их команды пропали. Вполне возможно, одного уже отыскали в кювете в виде трупа. Второй – исчез. Вполне значимый повод, чтобы Ильич подсуетился и начал накачивать репы всем вновь прибывшим: по местам стоять, жалами не щелкать! Но на свой счет я пока не беспокоюсь: спишут на братву. А что братва? Братва – затаилась. Деловые непременно узнают о готовящемся мероприятии на «Точприборе», не зря же я трепался по телефону, как пропеллер перед взлетом! Сложат два плюс два, получат полный абзац и завт-ра будут представлены в блеске и красе. Ну а сейчас…

Задачу себе я поставил простую, как яйцо, и диковатую, как тропический лес во время ливня, вот мозг и салютует время от времени волнами панического нервного возбуждения: что ты делаешь?! Все просто: жизнь научила меня тому, что действие, которое характеризуется статьей УК как преступление, скажем угон транспортного средства, таковым не считается, если предотвращает куда более опасное преступление. Но вот к тому, что я собираюсь совершить, подкорка умного мозга относится с воспитанным годами беспо-рочной службы трепетом: низ-з-зя! Ибо деяние это по своим внешним признакам подпадает под оч-ч-чень нехорошую статью, именуемую «диверсия». «Совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий…» И хотя целью моей является вовсе не «подрыв экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации», а как раз наоборот – предупреждение этого, на душе неспокойно до тоски.