Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

class="p">Я всплываю на поверхность, снова набираю полные лёгкие воздуха и ныряю. Если мой сапог прошёл сквозь прутья, значит, пройдут и руки.

Лоркан кричит у меня в голове, чтобы я выходила. Я могу слышать его голос даже под водой.

«Сколько ещё до прихода волны?» — мой голос звучит на удивление спокойно.

«Две минуты. Может, три, но я хочу, чтобы ты вышла через минуту. Отпусти обсидиан, чтобы я мог тебя понести».

Но я делаю всё с точностью до наоборот, и не отпускаю клетку. Я протискиваю обе руки до самых плеч сквозь толстые чёрные прутья, хватаюсь одной рукой за крюк, а другой — за железного ворона, и начинаю тянуть его на себя.

Всё сильнее и сильнее.

Когда я чувствую, что ворон Лоркана скользит в мою сторону, я опускаю пальцы по крюку к тому месту, где он соединяется со спиной птицы, и начинаю тянуть так сильно, что мои плечи начинают кричать.

«Фэллон! ВЫХОДИ!»

«Я не уйду без твоего ворона».

Тело ворона сдвигается ещё на сантиметр, и ещё. Я меняю положение крюка и начинаю давить обеими руками на тяжёлое металлическое тело. Несмотря на то, что от соли у меня щиплет глаза, я не отрываю их от золотых глаз Лора. Я чувствую, что он наблюдает за мной. Под водой, и над ней.

Я замечаю волнение в его взгляде, но там также присутствует боль. Так много боли.

«Прости, если делаю тебе больно», — шепчу я ему, выворачивая ему шею и одновременно надавливая на крылья.

Раздаётся хлопок, такой слабый, точно это лопнул пузырь воздуха, который вылетает из металлического ворона, когда тот освобождается от чёрного шипа. Я хватаюсь за крыло статуи, чтобы она не утонула, и удерживаю её на поверхности. Сердце застревает у меня в горле, пока я жду, что он превратится в черное пернатое существо. А лучше в дым.

Но затем я вспоминаю, как зашипел ворон, когда коснулся моей кожи, и отпускаю его. На мгновение он остаётся в подвешенном состоянии, а затем начинает падать. Если его тело коснётся черного дна этой клетки, он не сможет перевоплотиться.

Давай же. Давай.

Тяжёлая железная птица опускается всё ниже.

И ниже.

Мои лёгкие сжимаются, а перед глазами плывет. Держась одной рукой за клетку, чтобы другие вороны Лоркана не смогли бы меня схватить и вытащить отсюда прежде, чем я спасу пойманную птицу, я высовываю голову из воды, делаю глоток свежего воздуха, а затем ныряю обратно.

Косые солнечные лучи, проникающие сквозь выбитый иллюминатор каюты, падают на перья оловянного цвета и заставляют всю каюту искриться. Он так и не перевоплотился.

«Ну же, Морргот».

«Волна ударит меньше чем через минуту, Фэллон. И не говори мне, чтобы я, мать его, успокоился».

«Я сказала «ну же», а не успокой…»

Неожиданно ворон перестаёт падать, и его железные перья чернеют.

О, Боги, сработало.

Сработало!

Золотые глаза ворона смотрят на меня сквозь металлические прутья.

«Дым. Превратись в дым», — подгоняю я его.

«Отойди от клетки, и я перевоплощусь».

Я отплываю от клетки так далеко, насколько это возможно. Очертания Лора расплываются, в воде образуется чернильное облако, и затем он осторожно проникает сквозь прутья своей тюрьмы. Освободившись, Лор клубами вылетает из воды и врезается в двух других воронов, которые, должно быть, уже соединились вместе, учитывая размер птицы, которая появляется на их месте.

Когда я пытаюсь вылезти из каюты, вода вокруг меня покрывается рябью. Корабль трясёт.

Лор разжимает свои огромные когти. И даже не повредив мою кожу, он хватает меня за бицепсы, и, хлопая крыльями, выносит из каюты.

Какая-то тень появляется у нас над головами, закрыв солнце.

Это тень от водяной стены высотой с корабельную мачту.

Мой пульс учащается.

Лор хлопает крыльями всё сильнее и быстрее.

И как только я понимаю, что лечу, волны и капли обрушиваются на нас.

А затем в нас врезается что-то ещё более тяжёлое, оно падает из пены и кричит, и оно утаскивает огромное тело Лоркана вниз. Змей с грохотом падает на палубу галеона, насадив своё тело на обрубок мачты.

Я резко вдыхаю, когда из его раны начинает хлестать кровь, а её брызги летят вверх.

Когда я начинаю чувствовать, что она покрыла мои щёки и веки, я понимаю, что мы где-то очень низко. Небо темнеет, но Лоркан всё еще хлопает крыльями.

Несмотря на то, что страх пронзил моё тело, а сердце как будто превратилось в дым, я шепчу сама себе:

— Ты умеешь плавать. С тобой всё будет в порядке.

Лоркан фыркает.

«Если ты приземлишься на эту сломанную мачту, с тобой ничего не будет в порядке. Или если врежешься в эту каменную стену. Ты, чёрт побери, пока не бессмертная, Фэллон».

«А ты умеешь испортить настроение, Лор».

Водяной водоворот смыкается над нами.

Оковы когтей Лора исчезают, и я решаю, что он оторвался от меня, как вдруг меня за талию как будто обхватывают руки, и что-то мягкое прижимается к моей спине.

«Свернись в клубок», — бормочет он.

Я опускаю подбородок и притягиваю колени к груди. Я готова поклясться, что давление вокруг моего тела увеличивается, словно вокруг меня каким-то образом образовалась морская раковина. Мягкая, но прочная. Она эфемерная, но в ней пульсирует жизнь.

«Глубокий вдох, Behach Éan».

Я набираю в лёгкие воздуха, который по вкусу похож на морскую соль и ветер. На мой мир и мир Лора.

Я зажмуриваюсь и жду мощного удара, который поглотит меня целиком.

Это не конец.

Не может всё вот так закончиться.

Волна накрывает нас точно водяная гора, которая напоминает лавину снега или горный обвал, словно Марко Регио обрушил на нас всю эту скалу.

ГЛАВА 76

Я всё вращаюсь и вращаюсь. Меня то затягивает в одном направлении, то кидает в другое. Давление на мой желудок ослабевает, и я ударяюсь виском обо что-то твёрдое, после чего меня снова начинает закручивать и швырять во все стороны.

Я не расцепляю рук, которыми обхватила колени, мои губы сжаты так же плотно, как и глаза.

Я всё кручусь и кручусь, дёргаюсь в разные стороны и куда-то врезаюсь. Песок прилетает мне в щёки и лоб, запутывается в моих волосах, за корни которых дёргает вода, точно гигантская рука. Я всё продолжаю кувыркаться, пока не перестаю различать верх и низ. Давление на мои барабанные перепонки возрастает. Но я не хочу разжимать руки, так как боюсь, что мои конечности могут за что-то зацепиться или сломаться, поэтому я просовываю руки между коленями