История Англии - Андре Моруа

Флоренс Найтингейл, легендарная сестра милосердия, вместе с добровольными помощницами работавшая в английских полевых госпиталях во время Крымской войны. Фотография. Конец 1850-х

8. «Я подаю пример, которому, возможно, очень скоро будет рада последовать Пруссия», — сказал Кавур при Берлинском дворе, который не возражал. Опасность политики самоопределения наций состояла в том, что она в любой момент позволяла пересмотреть карту Европы, а также в том, что пробуждала сентиментальные симпатии, которые выражались скорее с большой горячностью, нежели вели к каким-то результатам. Поляки, которых притесняла Россия, восстали в 1863 г. Английское общественное мнение пылко их поддержало. Наполеон III, благоволивший к принципу самоопределения наций, поддержал Англию, которая отправила царю категоричную ноту. Царь ответил в тоне надменного сарказма. Все ждали войны. Но когда английское правительство призналось, что из-за мимолетной ошибки его неправильно поняли, а потому на протяжении трех-четырех месяцев превратно толковали его советы, хотя у него никогда не было намерения заходить дальше обмена нотами, Наполеон оказался в дурацком положении. Самыми явными результатами этой суеты стало: 1) русский министр Горчаков, ответственный на жестокие репрессии и вплоть до неуклюжего вмешательства Джона Рассела подвергавшийся нападкам своего государя, уже готовился к смещению, как неожиданно сделался в своей стране самым могущественным и популярным государственным деятелем; 2) площади Варшавы усеяли убитые и раненые. «Таковы оказались, — говорил Дизраэли, — последствия политики, которая была ни рыбой ни мясом».

9. Через несколько месяцев пруссаки и австрийцы захотели вторгнуться в Данию и оторвать от нее, по-прежнему в силу принципа национального самоопределения, герцогства Шлезвиг и Гольштейн. Лорд Палмерстон объявил в парламенте, что если «независимость Дании окажется под угрозой, то агрессоры увидят, что им придется помериться силой не с одной только Данией». Датчане, читая эту речь, изрядно ободрились и заняли самую твердую позицию. Палмерстон попросил поддержки французской армии, но император, брошенный Англией в польском деле, больше ей не доверял. И вот, пока Франция и Англия играли не в лад, прусская армия вошла в Данию. Датчане с надеждой обратили свои взоры к лорду Палмерстону: разве он не говорил, что Пруссии придется мериться силой не с одной только Данией? Но в последнюю минуту общественное мнение вдруг обнаружило, что дело запахло интервенцией. Срочно собравшийся кабинет высказался против войны. Что ответить датчанам? Им объяснили, что лорд Палмерстон говорил, не проконсультировавшись с правительством, и, следовательно, не был уполномочен на это. В 1864 г. Шлезвиг и Гольштейн были аннексированы Пруссией. В Европе росла новая, требовательная и сильная держава, тайно стремившаяся к гегемонии. Ей помогла неуверенность британской политики, которая, будучи наследницей доминантного империализма Питта, агрессивного либерализма Каннинга или Палмерстона и пацифизма Манчестерской школы, в течение полувека опасно колебалась между противоположными позициями.

1. Никогда в человеческой истории научные изобретения не меняли так стремительно нравы, идеи и даже пейзажи, как в начале XIX в. Научный метод, метод Фрэнсиса Бэкона, внезапно привел к таким последствиям, которые его современники сочли бы чудесами. Казалось, что человек стал повелителем природы. Пар заменил одновременно силу рук, силу животных и силу ветра. В 1812 г. судно с паровым двигателем поднялось вверх по Клайду; в 1819 г. пароход пересек Атлантику; в 1852 г. был спущен на воду «Агамемнон», первый корабль, снабженный гребным винтом и броней. В 1821 г. Стефенсон построил свой первый локомотив; в 1830 г. герцог Веллингтон торжественно открыл железную дорогу из Манчестера в Ливерпуль; Дизраэли промчался в Мейденхед (Maidenhead) со скоростью 36 миль в час и получил удивительные ощущения; в 1842 г. принц Альберт проехал из Виндзора в Лондон по железной дороге и сказал в конце поездки: «В следующий раз, пожалуйста, не так быстро, господин кондуктор». Величина вокзалов и рождавшиеся вокруг них кварталы поражали даже самые смелые умы. Были созданы акционерные общества, чтобы эксплуатировать это изобретение; англичане всех профессий — отставные офицеры, торговцы, школьные учителя — становились служащими Компании железных дорог; а в 1842 г. случился бум: акции и зарплаты стремительно взлетели вверх. Журнал «Панч» изобразил на своей карикатуре Спекуляцию в виде локомотива, который давит своих обожателей, и она действительно раздавила их, поскольку все акции железных дорог не менее стремительно рухнули вниз на 78 млн фунтов. Спекуляция на ценных бумагах, которая в XVIII в. была лишь временной болезнью, становилась настоящей профессией; многие крупные акционерные общества (изобретенные некогда колониальными компаниями) заменили собой единственного и ответственного хозяина.

Железнодорожная станция Юстон в Лондоне. 1840-е

2. Примерно в то же время почтовой маркой за 1 пенни стало возможно оплатить письмо куда угодно; это привило новым классам привычку писать. У подешевевших газет, потому что виги снизили гербовый сбор с 5 пенсов до 1 пенни, увеличился тираж («Таймс» существовала с 1785 г., «Морнинг пост» — с 1772 г., «Дейли ньюс» была основана Диккенсом в 1846 г.). Начиная с 1837 г. города и континенты сблизил телеграф. Планета «съежилась до размера английской конторки». Паук, «притаившийся на своем острове» в центре мировой торговли, Англия опутала землю огромной сетью кабелей. Поскольку она жила в мире, имела самый большой флот и шахты с самым доступным углем, поскольку ее процветающая и свободная буржуазия была готова извлечь выгоду из новых изобретений, она обогащалась скорее, чем любой другой народ. В 1830 г., в разгар экономического кризиса, видный историк Маколей разразился торжествующим гимном и объявил, что в 1930 г. на тех же островах удвоившееся население будет наслаждаться двойным богатством. Известно, насколько факты превзошли его пророчество, которое даже тогда показалось умеренным.

Уолтер Денди Садлер. Чаепитие. Вторая половина XIX в.

3. Подобно правлению Луи Филиппа во Франции, Викторианская эпоха в Англии стала временем средних классов. Обогатившиеся научными открытиями и их применением, они завоевали бы власть силой денег, если бы виги не сдали им аристократическую цитадель без всякой борьбы. «Это, — писал Эли Галеви, — стало шедевром английской политики в XIX в. — увековечить традицию аристократического парламентаризма. Но при каком условии можно совершить этот фокус? Только если постоянно приспосабливать эту политику к потребностям индустриализующегося и демократизирующегося общества». Союз вигов и буржуазии окажет на нравы Англии глубокое и длительное воздействие. Многие из крупных буржуа, которые формировали новую промышленную олигархию, происходили из нонконформистских семей. Даже те из них, кто уже не придерживался пуританской веры, сохраняли ее суровость, и это соединение нравственной строгости и коммерческого успеха отнюдь не было случайной встречей. «Вести серьезную жизнь, воздерживаться от игры и пьянства, помнить о субботнем дне, ограничить чувственные удовольствия ласками законной супруги — это добродетели, вознаграждение за которые ждет нас не только на небесах». И нередко прямым поводом и секретом мирского успеха становилась религия: если Томас Кук основал свое знаменитейшее туристическое агентство, то потому, что, будучи миссионером-баптистом, сначала организовывал поездки для воскресных школ и участников митингов, ратовавших за умеренность; если квакеры Кэдбери и Фрай создали самое процветающее и добродетельное шоколадное производство, то потому, что для борьбы против алкоголя наиболее эффективным союзником проповедника было какао. Тогда в угоду своим политическим союзникам виги пожертвовали собственным цинизмом и, по крайней мере с виду, собственными удовольствиями. «Аристократия, — пишет в 1867 г. Бэйджхот, — живет среди террора средних классов, лавочников и торговцев». В 1850 г. переписка, подобная переписке Байрона и леди Каролины Лэм, супруги лорда Мельбурна, была бы почти немыслима. Одновременно с избирательной реформой и свободой торговли виги нехотя добавили к своей программе и добродетель.