Медленные пули - Аластер Рейнольдс

В следующий миг оно исчезло. Не потому, что морской дракон не смог достичь когерентности, а потому, что втянул его в воду. К этому времени зеленовато-желтое свечение почти полностью рассеялось, подобно тому как распадается на молекулы химическая пленка. Море, которое все еще слегка баламутил хвост уходящего шторма, выглядело почти нормально. Секунды ожидания сложились в минуту. Гонт затаил дыхание, увидев светящийся круг, и лишь теперь задышал снова, лелея надежду, что дракон куда-то уплыл, а то и вовсе утратил когерентность в глубине.

И тут дракон ударил по вышке.

Пожалуй, с такой силой в нее могла бы врезаться подлодка. Гонт устоял на ногах, хотя вокруг него срывались плохо закрепленные металлические части и летели в недра вышки или в воду. Донесся мучительный стон, означающий сильное повреждение конструкции. За ним последовала серия мощных всплесков, как будто в море падали громадные камни.

Новый удар дракона оказался таким мощным, что Гонт не устоял. Справа от него угрожающе закачался башенный кран. Его каркас гнулся, как проволочный.

Дракон сохранял когерентность. Судя по ярости атак, он мог бы разнести всю вышку, если бы ему хватило времени.

И еще Гонт осознал с пронзительной и удивительной ясностью, что не хочет умирать. Более того, он понял: жизнь в этом мире, со всеми ее трудностями и разочарованиями, бесконечно предпочтительнее смерти.

Пока морской дракон разворачивался для нового удара, Гонт спускался по внешним и внутренним лестницам, радуясь тому, что у него обе руки здоровы и все пальцы на месте. Его переполняли и ужас, и почти пьянящее счастье. Он не сделал того, что замышлял, а сейчас все равно может умереть, но у него есть шанс выжить, и если он выживет, то ему абсолютно нечего будет стыдиться.

Он уже добрался до административной палубы, до помещения, в котором планировал оказать себе первую помощь и подать сигнал бедствия, и тут дракон начал второй этап атаки. Гонт ясно видел монстра через проем между опорами вышки – тот выбирался из моря, помогая себе лапой. В нем уже не осталось никакой прозрачности, незавершенности. И это действительно был дракон или, скорее, химера – помесь дракона, змеи, осьминога и других чешуйчатых, клыкастых, когтистых чудовищ, взятых из всех бестиариев. С блестящей аспидно-зеленой шкуры грохочущими водопадами летела вода. Голова – или то, что Гонт принял за голову, – достигла уровня административной палубы, а кольца туловища все лезли и лезли из темных глубин, подобно ленте из шляпы фокусника. Метнулись вперед щупальца, ухватились за разные части вышки и принялись рвать и ломать с такой легкостью, будто она была сделана из картона. При этом дракон издавал звук, похожий на медленно повышающийся и понижающийся вой сирены.

Это оружие, напомнил себе Гонт. Оно создано, чтобы наводить ужас.

Дракон обвился нижней частью туши вокруг опоры вышки, давя и размалывая ее. Бетон разлетался крошевом во все стороны или низвергался кусками, подобно тающему леднику. Палуба вдруг вздыбилась и замерла под неестественным углом. Гонт понял, что вышку уже не спасти, а если он хочет выжить, то единственный шанс – прыгнуть в воду. При этой мысли он едва не расхохотался. Покинуть вышку – единственное, что хоть как-то походит на твердь, – и оказаться в воде рядом с бушующим драконом?

И все же иного выхода не оставалось.

Гонт включил сигнал бедствия, но не стал дожидаться ответа, будучи уверен, что вышка продержится лишь несколько минут. Что теперь предпримут спасатели, он не думал. Если и угадает, разве это ему поможет, пока он будет барахтаться вводе?

Он огляделся в поисках ближайшего оранжевого шкафчика. На инструктаже Гонту показывали спасательное снаряжение, но у него и мысли не возникло, что однажды доведется этим воспользоваться. Теплонепроницаемый комбинезон, надувной жилет, аварийный оповещатель…

Внутри одной из опор имелась лестница, выводящая на площадку, расположенную чуть выше уровня моря, – именно этим путем смотрители покидали вышку и возвращались на нее в тех редких случаях, когда пользовались катером, а не вертолетом. Но едва Гонт вспомнил маршрут, он сообразил: именно эту опору выбрал дракон, чтобы обвиться вокруг нее. Остался единственный запасной вариант – лесенка с выдвижной нижней секцией. До воды она не достает, но шанс пережить падение намного выше шанса уцелеть рядом с драконом.

Все оказалось хуже, чем он ожидал. Ему казалось, что он висит, а не падает, конструкционные элементы вышки почти не движутся вверх, – и так было до последнего мгновения, когда все внезапно ускорилось и он врезался в свинцово-серую воду с такой силой, что потерял сознание.

Наверное, он погрузился и пробкой выскочил на поверхность, – когда пришел в себя, выкашливал холодную соленую воду, заполнившую еще и глаза, уши и ноздри. Он успел подумать, что вода не имеет права быть такой холодной, и тут над ним изогнулась волна, и он снова отключился.

Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Гонт очнулся. Шею студило, но в целом телу было вполне уютно в комбинезоне. Спасательный жилет поддерживал голову над водой – кроме тех моментов, когда обрушивались волны. Синий сигнальный фонарик на жилете вспыхивал невероятно ярко и гас.

Справа, в нескольких сотнях метров, удаляясь с каждой набегающей на Гонта волной, в море медленно погружалась вышка с обвившимся вокруг опоры драконом. Гонт услышал вопль чудовища, увидел, как сломалась опора, а потом на него обрушилась невыносимая усталость.

Он не помнил, как его нашли. Не помнил рокота лопастей, не помнил поднимавшей его лебедки. Был лишь долгий период беспамятства, а потом шум и вибрация машины, бьющее в окна солнце, ясное синее небо и спокойное море. Потребовалось несколько секунд, чтобы картина сложилась в сознании. Некая часть мозга погасила события последних дней и заработала, исходя из предположения, что задуманное удалось, что Гонт дождался лучшего будущего, проснулся в новом, чистом мире, а смерть превратилась в слабеющее воспоминание.

– Мы поймали твой сигнал, – услышал он голос Клаузен. – Но искать пришлось долго, хоть и работал транспондер в жилете.

И тогда он вспомнил все: вышки, спящих, искинов, морских драконов. Абсолютную уверенность в том, что это единственный мир, в котором он останется навсегда. А затем и осознание – или, скорее, воспоминание о том, что это осознание произошло: такая жизнь лучше, чем небытие. Гонт вспомнил, что намеревался сделать перед появлением морского дракона, и ему захотелось убить это воспоминание и похоронить там, где он хоронил все постыдное, когда-либо совершенное в жизни.

– Что с вышкой?

– Ее больше нет, – ответила Клаузен. – И всех спавших там тоже нет. Сделав свое дело, дракон развалился. Но то, что ему так долго удавалось сохранять когерентность, – скверный признак. Значит, они совершенствуются.

– Значит, и наши машины следует усовершенствовать?

Гонт думал, что она лишь высмеет его за столь банальную идею, ведь он так мало знает о войне и о цене, которую приходится платить. Но Клаузен кивнула: