Алмазный век - Нил Стивенсон

Подобно сухой сети, влажная могла осуществлять расчеты, то есть выполнять программы. Стало ясно, что Джон Персиваль Хакворт использует ее именно с этой целью, гоняет какую-то собственного изобретения огромную распределенную программу. Он что-то создает.

– Хакворт – Алхимик, – сказала Нелл. – Он создает Семя посредством влажной сети.

Туннели начинались в полукилометре от берега. Часть, видимо, существовала давно – корявые, словно стволы деревьев, сплошь в ракушках и водорослях. Однако в последние дни они явно росли и ветвились, как древесные корни в поисках влаги; новые гладкие трубы пробивали коросту и ползли вверх, к прибойной полосе, делясь снова и снова, пока не образовали множество входов для беженцев. Отростки заканчивались губами, которыми, словно слоновий хобот, хватали и втягивали людей, засасывая при этом минимум морской воды. Туннели были покрыты медиатронными указателями, приглашавшими идти дальше; все время казалось, что впереди тебя ждет сухое, теплое, светлое место. Однако огни двигались вместе с идущим, так что его затягивало, как перистальтикой. Беженцы оказывались в главном туннеле, старом, обросшем ракушками, и продолжали двигаться, уже плотной толпой, которую наконец выплевывало в обширное пустое пространство много ниже уровня океана. Здесь их ждали пища и пресная вода.

Два человека не ели и не пили ничего, кроме припасенного с собой: Нелл и Карл.

Установив, что нанозиты в крови связывают ее с Барабанщиками, Нелл просидела ночь и создала контрнанозит, который бы находил и уничтожал чужеродные устройства. Они с Карлом ввели нанозиты-убийцы себе в кровь, так что Нелл была теперь свободна от влияния Барабанщиков и оба обладали иммунитетом. Однако они не рискнули съесть что-нибудь в пещере, и правильно, потому что, отведав здешнего угощения, беженцы тут же ложились на пол и засыпали, над их голыми телами начинал подниматься пар, а вскоре на коже проступали огоньки, как звезды после захода солнца. Через два часа вся кожа лучилась так, что при ее свете можно было читать, и казалось, полная луна озаряет уснувших на лугу бражников. Беженцы, теперь Барабанщики, спали и видели общий сон; абстрактные световые отблески на медиатронных стенах сгущались, выстраивались в темные воспоминания из глубин их подсознания. Нелл видела события собственной жизни, давно вобранные Букварем и преображенные в слова, однако здесь они вновь были свежи и пугающи. Она закрыла глаза, но стены еще и звучали, так что ей было не скрыться.

Карл считывал сигналы со стен туннеля; чтобы абстрагироваться от эмоционального содержания, он переводил их в двоичную систему и пытался расшифровать внутренние коды и протоколы.

– Надо идти, – сказала Нелл наконец.

Карл встал и пошел за ней к наугад выбранному туннелю. Ход постоянно ветвился, Нелл по наитию сворачивала то вправо, то влево. Иногда туннель раздувался, образуя полость, где светящиеся огнями Барабанщики спали, любились или просто молотили в стены. У каждой полости было множество отростков, они постоянно сходились и расходились; сеть казалось такой огромной, что могла бы заполнить весь океан, как нейроны в мозгу заполняют весь череп сплетением отростков.

С той самой пещеры, где уснули беженцы, они различали низкий гул на самом краешке восприятия. Нелл сперва думала, что это бьется о стенки туннеля подводное течение, потом сообразила: Барабанщики разговаривают друг с другом, посылают сигнал из какой-то центральной пещеры. Осознав это, она в панике кинулась вперед; некоторое время они бежали по одуряющему хитросплетению туннелей, пытаясь отыскать, откуда идет гул.

Карл Голливуд не поспевал за более проворной Нелл и потерял ее на очередной развилке. Дальше он добирался по собственному разумению, и через какое-то (невозможно сказать, сколь долгое) время его туннель влился в другой, по которому Барабанщики спешили вниз, в морские глубины. Карл узнал среди них беженцев с Пудунского берега.

Барабанный бой не усилился, нет, он взорвался оглушительным, отшибающим мысли грохотом в то мгновение, когда Карл вбежал в огромную пещеру, конический амфитеатр в километр, может быть, шириной. По его потолку метались медиатронные образы. Барабанщики, различимые в свете медиатронной пурги и собственных огоньков, создавали конвекционные токи на склонах конуса. Течение подхватило Карла и унесло в центр, где ему предстала немыслимого размаха оргия. Пот испарялся с людских тел и клубился в воздухе, сами тела, касавшиеся голой кожи Карла, были обжигающе горячи, как в гриппозном жару. Каким-то абстрактным отделом мозга, продолжавшим, вопреки всему, работать своим логическим чередом, он понимал причину: вместе с секреторными жидкостями Барабанщики передают друг другу пакеты данных, эти пакеты стыкуются в их крови, стерженьковая логика выделяет тепло и повышает температуру тела.

Оргия длилась не один час, но конвекция постепенно замедлилась, сейчас Барабанщики походили на толпу в театре, занимающую места после второго звонка. В середине образовалось свободное пространство, внутренний круг зрителей составили одни мужчины, как бы победители в огромном брачном турнире, который близился к завершающей схватке. Одинокий Барабанщик прошел вдоль круга, что-то раздавая; это оказались медиатронные презервативы, которые, будучи натянуты на стоящий торчком член, вспыхивали яркими цветами.

Одинокая женщина вступила в круг. Пол в середине площадки вздыбился и вознес ее вверх наподобие алтаря. Гул взорвался и смолк, потом раздался снова, медленный, мерный. Кружок мужчин начал топтаться на месте.

Карл узнал в женщине Миранду.

Он понял все: беженцев собрали в обитель Барабанщиков ради свежих данных в их крови, в ходе великой оргии вся информация вернулась во влажную сеть и теперь должна быть закачана в Миранду, которая, разумеется, сгорит живьем. Все это – дело рук Хакворта, кульминация его усилий по созданию Семени, которое разрушит основание Новой Атлантиды, Ниппона и всех обществ, выросших из концепции централизованной, иерархической Подачи.

Одинокая фигурка, заметная потому, что кожа ее не излучала света, пробивалась к центру амфитеатра. Она ворвалась во внутренний круг, сбила с ног стоящего на пути танцора и взбежала на алтарь, где лежала на спине, раскинув руки крестом, лучащаяся огнями Миранда.

Нелл обхватила ее голову руками, нагнулась и поцеловала, не мягко и ласково, а всем ртом, яростно, прокусывая свои и Мирандины губы, так что кровь их смешалась. Огни на коже Миранды померкли один за другим – это нанозиты-убийцы проникли в ее организм. Миранда очнулась и приподнялась, обессиленными руками цепляясь за шею Нелл.

Гул смолк. Барабанщики сидели бесстрастно, готовые ждать – если потребуется, целую вечность, – когда другая женщина займет место Миранды. Свечение их тоже угасло, медиатрон над головами потух. Карл Голливуд увидел наконец дело для себя, выступил в центр, просунул одну руки Миранде под колени, другую – под плечи и поднял ее в воздух. Нелл повернулась и повела их прочь из пещеры, держа перед собой меч, но ни один Барабанщик не преградил ей путь.

Они прошли множество туннелей, всякий раз выбирая верхнюю развилку, пока не добрались до места, где сквозь матовый потолок проникали белые полосы прошедшего через волны света. Нелл описала мечом круг, рассекла потолок и стенку. Сверху хлынула теплая вода. Нелл поплыла к свету. Миранда плыла с трудом, и Карл разрывался между обязанностью выталкивать ее и паническим желанием добраться до воздуха. Внезапно он увидел спускающиеся тени: к ним плыли голые девочки, с их губ срывались цепочки серебристых пузырьков, озорные раскосые глаза горели волнением. Ласковые руки подхватили Карла, Миранду и вынесли вверх, к свету.