Стреляй, напарник! - Андрей Олегович Белянин

собранность и концентрацию, и, щёлкнув гарнитурой, провёл перекличку. Потерь среди бойцов не оказалось, что не могло не радовать, особенно если учесть, как близко подобрался противник в первом же столкновении.

«Как видно, они не собирались нас изматывать долгими затяжными боями, а хотели свалиться как снег на голову и решить всё в одном раунде, – рассуждал Сулинов. – Спасибо Алиске и Петрухе, предупредили».

Сделав выводы из ситуации, командир «волкодавов» приказал Сухарю и дальше оставаться в алхимическом кругу, сканируя местность на предмет магической активности. Место у пулемёта в южном окне майор оставлял за собой, а бойцам, раскрывшим себя во время перестрелки, приказал сменить позиции, перейдя на дублирующие укрепления.

– Шеф, – раздался обиженный голос Кота, – а поменяй меня с кем-нибудь из ребят. Я тоже хочу на позицию. Не могу я тут перед телеками сидеть, пока другие работают.

– Сиди, – строго приказал командир. – Ночь впереди длинная, ещё неизвестно, как всё обернётся. Может статься, что всем нам работы хватит.

И, с прищуром вглядевшись в тёмный лес, добавил, как бы для себя самого:

– Всем хватит, с избытком…

Солнце наполовину спряталось за вершину горы, окрасив небо в оранжево-сиреневые тона. Переливаясь между собой, небесные краски создавали причудливый пейзаж, похожий на перевёрнутое огненное море, раскинувшееся над древними каменными вершинами.

Сами горы под этой яркой палитрой сменили свой цвет на изумрудно-голубой, напоминая седых старцев в длинных плащах. Молчаливых, могучих и неподвижных, снисходительно взирающих на копошащихся у их подножия букашек.

И под этими умудрёнными веками взорами букашки, в иное время мнящие себя венцами творения, вдруг начинали чувствовать себя малыми, неразумными детьми, изнывающими от своих выдуманных, ничего не значащих проблем.

Стратег Костас тряхнул головой и потёр пальцами переносицу, сгоняя наваждение. Сейчас не время расслабляться, отождествляя себя с ребёнком. Он – стратег, полководец, и он на марше со своим войском. Жизни всех этих воинов, идущих в строю, зависят от его грамотного командования, а значит, надо быть сильным, решительным и собранным.

Далеко за спиной остался давно ставший родным полис, жители которого ждут их возвращения. И обязательно победного, потому что в ином случае город станет пиршественным столом для злобных полчищ, хлынувших из-за граней.

Грани!

Костас вспомнил, как много лет назад он, молодой граничар, прибыл в этот мир на замену павшему предшественнику и впервые увидел эту величественную стену цвета янтаря, возвышающуюся над горами. Её прозрачная поверхность притягивала взор, словно предлагая заглянуть вглубь себя, и казалось, прижмись к ней лицом – увидишь, что прячется в её сверкающих недрах. И трудно было поверить, что за таким великолепием может скрываться что-то мерзкое, отвратительное и смертельно опасное…

Но убедиться в этом граничару пришлось в тот же день. Маршируя после патрулирования обратно в полис, тогда ещё только хилиарх Костас со своим небольшим отрядом был атакован оравой омерзительных существ, сумевших найти лазейку в янтарной стене.

После скоротечного боя уцелевшие твари отступили, утаскивая с собой несколько пленённых воинов. В своё время Михаил служил в десантных войсках и девиз «Своих не бросаем!» он принёс с собой в мир граней. Короткий приказ – и остатки отряда поспешили по следам убегающего врага, выручать пленных.

Погоня велась до самой стены, где и завершилась новым столкновением. Тут уже чудовища, прижатые к граням, дрались до последнего. Почти до последнего. Потому что последний всё же ускользнул в открывшуюся в стене щель. Преследовать его не стали и, как оказалось, правильно сделали. Возникший неожиданно проход так же неожиданно захлопнулся, замуровав внутри себя сбежавшего монстра.

Пока греки освобождали от пут пленников, перевязывали раненых и подбирали павших, Костас приблизился к стене вплотную и вгляделся в её прозрачную глубину. Замурованный монстр неподвижно завис в янтарной толще, напоминая огромное мерзкое насекомое.

Прижавшись лбом к поверхности грани, молодой военачальник удивился, какой холодной она оказалась. И это в жаркий солнечный день. Холод стены словно смахнул с лица воина жар недавнего боя и открыл его взору не замеченные ранее подробности.

Монстр, попавший в ловушку, оказался не единственным. На разном удалении, на разной высоте, в толщине грани виднелись различные пятна и силуэты, в которых с трудом можно было опознать когда-то живых существ.

Держа ладонь на поверхности, Костас шёл вдоль стены, всматриваясь в эти силуэты и стараясь их распознать. Монстры, звери, птицы и даже люди. Безымянные, безмолвные скульптуры в янтарном плену. Их были десятки, сотни, а может, даже и тысячи. Зачарованный этим зрелищем, молодой граничар шёл всё дальше и дальше, пока не был остановлен резким толчком. Ему показалось, что толкнула его сама грань, вдруг дрогнув всей поверхностью, как будто вздохнув.

В её глубине, как раз напротив того места, где остановился воин, появилось помутнение, словно туман внутри янтаря, который быстро приближался. Костас отступил назад и огляделся. Он и сам не заметил, как удалился от отряда на приличное расстояние. Воины, обнаружив пропажу командира, кричали и махали руками, призывая его обратно.

Часть из них, похватав оружие, бросились к нему, но до них было далеко, а туман в стене вот он, уже здесь. Словно таран, пробивающий хлипкие ворота, белесая масса прорвала поверхность грани, вылетев наружу резким ветреным порывом. Этот ветер сбил Костаса с ног, обдав его жутким холодом, и, покружившись на месте словно смерч, туман рассеялся так же внезапно, как и появился. На том месте, где он вырвался из стены, зияла круглая дыра, за которой виднелся длинный, широкий тоннель. И по этому тоннелю к выходу мчались беспощадные порождения зла с той стороны.

Поняв свою оплошность, Костас резко вскочил и приготовился к бою. Бежать к своим было бесполезно, твари в тоннеле двигались очень быстро, нагонят и ударят в спину. Поэтому лучший вариант встретить их здесь, у входа, и не давать им вырваться, пока не подоспеет помощь. Дело непростое, если учесть, что щит он оставил далеко, а с собой только ксифос, но выбора нет.

Подняв меч, Костас старался определить, где уязвимое место у мчащейся впереди твари. Дикая смесь паука и ящерицы, покрытый чешуёй с длинными, шипастыми конечностями и размером с лошадь, монстр казался крайне неудобным соперником для рукопашной схватки. Но так ли это или нет, узнать граничару в тот раз не удалось.

Над его ухом что-то просвистело, и паукоящер дико завизжал, стараясь зубами дотянуться до оперённого древка, вонзившегося между его плечом и шеей. Ещё две стрелы пролетели мимо молодого командира, поражая бегущего монстра в прорехи между чешуёй. Лапы твари подломились, и она рухнула на пол тоннеля, проскользив по нему до самого выхода, под ноги опешившему Костасу.

Но к его чести воина надо признать, что оправился он быстро и вонзил ксифос в основание черепа раненой