Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон

vir esse potest ac in bello[1428], поскольку в попойках можно проявить такую же доблесть, как и в поединках, то некоторые наши капитаны городского ополчения и ковровые рыцари{1239} вполне способны это доказать, отличившись на сем поприще. Таким вот образом они много раз по собственной охоте извращают здоровую температуру своего тела, подавляют разум, насилуют природу и вырождаются в животных.

Другие же впадают в иную крайность и навлекают эту беду на свою голову чрезмерными ограничениями в еде и строгой диетой, будучи чересчур привередливыми и педантичными как в отношении самой пищи, так и времени ее приема, как того требуют medicina statica [медицинские руководства], ровно столько-то унций на обед, согласно предписаниям Лессия{1240}, а столько-то на ужин и ни граммом больше или меньше, и именно такой-то пищи и в такое-то время, а еще диетическое питье по утрам — куриный бульон и китайский бульон{1241}, в обед — отвар из чернослива{1242}, цыпленок, кролик, ребрышко грудинки, крылышко каплуна, вильчатая косточка с грудочки цыпленка и пр.; предлагать такое людям здоровым слишком уж глупо и нелепо. Другие предлагают чрезмерное постничанье: чахнуть днем, говорит Гвианери[1429], и томиться бессонницей ночью, как поступают в наше время многие мавры и турки. «Анахореты, монахи и прочие принадлежащие к той же суеверной категории лица, — как свидетельствует тот же Гвианери, поскольку часто наблюдал, как такое случалось в его время, — нередко вследствие неумеренного поста сходили с ума». Похоже, что и Гиппократ имеет в виду таких же людей (I Aphor. 5 [Афоризмы, I, 5]), когда он говорит: «Они более прегрешают, придерживаясь чрезмерно строгой диеты, и суровее за это наказаны, нежели те, кто питается обильно и не прочь наесться до отвала[1430].

ПОДРАЗДЕЛ III

Привычка в еде, Удовольствие, Аппетит, Потребность, и в какой мере они причиной Меланхолии или препятствуют ей

Ни одно правило не является столь всеобщим, чтобы не допускать никаких исключений (в противном случае я отлучу большинство людей от обычной еды), а посему к тому, о чем уже было до сих пор сказано, и к тем неудобствам, которые проистекают от самого характера еды, неумеренного или несвоевременного ее употребления, следует прибавить, что привычка, согласно Гиппократу (2 Aphoris. 50 [Афоризмы, II, 50]), уменьшает и умеряет воздействие «таких вещей, к которым мы давно приучены, и хотя сами они по природе своей вредны, однако их воздействие оказывается все же вследствие этого не столь уж губительным»[1431]. В противном случае можно было бы обоснованно возразить, что жизнь согласно этим строгим правилам медицины сущая тирания[1432], однако привычка изменяет самое природу[1433], и для того, кто к ней привык, даже скверная еда становится полезной и пища, не соответствущая времени года, не причиняет никакого расстройства. Сидр, яблочный и грушевый, к примеру, причиной ветров в желудке, таковы свойства вообще всех фруктов, и они большей частью холодные, а все же в большинстве графств Англии[1434], в Нормандии во Франции, Гипускоа{1243} в Испании — это распространенный напиток, и он нисколько никому там не во вред. В Испании, Италии и Африке питаются большей частью корнеплодами, сырыми овощами, вебрлюжьим молоком[1435] и прекрасно эту пищу переносят, хотя человеку непривычному она доставила бы немало неприятностей. Льюд{1244}, сам камбробритт по своему происхождению и lacticinitiis vescuntur, взращенный главным образом на молоке, признается в своем изящном послании Абрахаму Ортелиусу, что в Уэльсе едят главным образом белое мясо; в Голландии питаются рыбой, корнеплодами и сливочным маслом[1436], точно так же и в нынешней Греции, где, как замечает Беллони, питаются преимущественно рыбой, а не мясом[1437]. Что же до нас, maxima pars victus in carne consistit, то мы большей частью едим мясо, говорит Полидор Вергилий[1438], как это в обычае во всех северных странах, и было бы чрезвычайно вредно для нас питаться в соответствии с их диетой, как и для них жить на нашей. Мы пьем пиво, они — вино, они используют растительное масло, а мы — сливочное; мы на севере изрядные обжоры[1439], а они в более жарких странах куда более умеренны, и тем не менее они и мы весьма довольны, следуя своим собственным привычкам. В старину эфиоп дивился, видя, как европеец ест хлеб, и вопрошал quomodo stercoribus vescentes viverimus, как можем мы существовать, питаясь такими отбросами; пища его соотечественников настолько разнилась от нашей, что, как заключает мой автор[1440], si quis illorum victum apud nos aemulari vellet, если бы кто-нибудь питался так у нас, это было бы все равно что кормить его цикутой, аконитом или самой чемерицей. В современном Китае пищу людей обычных целиком составляют одни корнеплоды и зелень, а у самых богатых — лошади, ослы, мулы; собачье и кошачье мясо считается у них таким же восхитительным, как и любое другое, как повествует об этом иезуит Мат. Риччи[1441], проживший среди них много лет. Татары едят сырое мясо и преимущественно конину, пьют молоко и кровь, подобно древним кочевникам[1442]: Et lac concretum cum sanguine potat equino [Кислое пьют молоко, смешав его с конскою кровью{1245}]. Они поднимают на смех наших европейцев за употребление хлеба, который они называют верхушками сорняков, и конского корма, непригодного для человека; и тем не менее Скалигер считает их здоровой и смышленой нацией, люди которой живут по сто лет{1246}; причем даже в самых цивилизованных из населяемых ими странах они живут точно так же, как наблюдал иезуит Бенедикт во время своих путешествий сушей от двора Великого Могола в Пекин, который, как утверждает Риччи, не что иное, как Камбалу в Катае{1247}. В Скандинавии хлебом служит им обычно сушеная рыба; и то же самое наблюдается и на Шетлендских островах, а в других случаях, говорит Дитмар Блескений, их пищу составляют, как, например, в Исландии[1443], «сливочное масло, сыр и рыба; питьем им служит вода, а жилье располагается прямо на земле». В Америке во многих местах хлебом служат корнеплоды, пищей — плоды капустной пальмы, ананасы, картофель и прочие фрукты. Там есть также и такие, что всю свою жизнь пьют обычно соленую морскую воду[1444], едят сырое мясо и траву, и притом с удовольствием[1445]. В различных местах едят