Роковая тайна сестер Бронте - Екатерина Митрофанова

Они двинулись к западному входу в собор и тут же оказались в самой гуще толпы.

— Здешние мессы всегда проходят в атмосфере исключительной величественной торжественности, — с гордостью пояснил мистер Смит. — Сюда стекаются наилучшие представители знатных английских родов. Кажется, вы, милейшая мисс Браун, — обратился он к Шарлотте, — преклоняетесь перед могуществом и заслугами светлейшего герцога Веллингтона? Что ж, я ничуть не удивлюсь, если через минуту-другую вы будете иметь удовольствие взирать на вашего высокородного кумира воочию!

— Боже правый! — взволнованно прошептала Энн, оказавшись в обширном, сверкающем ослепительной позолотой здании собора. — Здешнее убранство, должно быть, не уступает в пышности резиденции самой королевы!

Откуда-то с вышины грянули мощные, глубокие звуки органа, тотчас наполнившие собой все грандиознейшее пространство собора.

— Уникальный инструмент, — воодушевленно проговорил мистер Смит. — Обратите внимание на тончайшую резьбу работы Гринлинга Гиббонса. На этом органе некогда играл сам величайший Гендель[72], а также недавно почивший с миром Мендельсон[73]. Пройдемте вперед, милые дамы. Когда служба закончится, мы сможем подняться на верхние галереи.

Орган смолк, и с хоров полилось чарующее пение, похожее на ангельское. Пасторские дочери смиренно отдались во власть великой общей молитвы, где страстные голоса всех благословенных детей Господних сливаются воедино, создавая своим дивным слаженным звучанием подлинную Гармонию.

…Пару часов спустя они стояли на одной из пяти опоясывающих купол галерей, с невыразимым наслаждением обозревая величественный ландшафт достославного Лондона: сверкающие в ярких лучах знойного летнего солнца парадные дворцы, дивные, пышно цветущие парки, шумные площади, реку с раскинувшимися над нею добротно отделанными мостами. В прозрачно-зеркальной воде, слегка подернутой мелкой рябью ленивого ветерка, отражалось безмятежное голубое небо, в котором едва проступали редкие очертания перистых облаков, тающие в лазурной глади, как легкие завитки дыма.

— Ах, как это чудесно! — воскликнула Энн, переводя восхищенный взор с величавого строения древнего Вестминстера[74]на нарядную зелень садов Темпла. — В жизни своей не видела ничего подобного!

— Это еще не все здешние чудеса, уверяю вас, мисс Браун, — участливо отозвался Джордж Смит, — Не угодно ли пройти в следующую галерею?

С явным трудом оторвавшись от грандиозного зрелища, вся компания последовала за мистером Смитом.

Вскоре они оказались на пространном балконе, внешне походившем на предыдущую галерею, только значительно превышающем ее по размеру. Вокруг не было ни души.

— Это весьма своеобразная галерея, — произнес Джордж Смит как можно тише, но его голос вдруг раздался в пространстве балкона с такой поразительной силой, будто бы разом ударили, по меньшей мере, из двадцати пушек королевского флота.

Шарлотта и Энн в испуге отшатнулись от мистера Смита и инстинктивно приложили руки к ушам.

— Что это было? — спросила Энн, несколько опомнившись, и ее нежный голосок покатился по всем концам галереи с той же потрясающей мощью, что и бархатистый голос мистера Смита.

— Странное место, не правда ли? — прошептал мистер Уильямс, лукаво подмигнув обеим сестрам, — Надеюсь, здесь не водится привидений, Джордж? — обратился он к мистеру Смиту громовым шепотом, от которого бедных пасторских дочерей пробрал замогильный холод.

— Тебе не стыдно смущать милых дам, Сэмюэл? — раздраженно шепнул Джордж Смит. — Не обращайте внимания на мистера Уильямса, прелестные леди, — продолжал он, повернувшись к сестрам и слегка повысив голос, отчего его слова моментально разнеслись по закоулкам галереи зычным воинственным кличем. — Он иногда позволяет себе столь пикантные шутки, но, думаю, я очень скоро его от них отучу, — На мгновение он смолк, кинув хмурый взгляд на своего компаньона, а затем, словно в единый миг забыв все обиды, торжественно объявил, сотрясая небывалым громом окружающее пространство: — Итак, почтенные сударыни, перед вами уникальнейшее из творений рук человеческих, когда-либо существовавших на земле: галерея «Шепотов»[75]. Любое, даже сказанное совсем тихо слово разносится здесь более чем на тридцать ярдов вокруг.

— Потрясающе! — прошептала пораженная Шарлотта, — Признаться, мистер Смит, мне однажды довелось побывать в соборе святого Павла, когда я останавливалась в Лондоне по пути в Бельгию. Но тогда мне почему-то не пришло в голову заглянуть в эту фантастическую галерею.

— Прошу прощения, почтенные сударыни, но, боюсь, нам пора спускаться, — сказал мистер Смит, — Так мы договорились: ровно в полдень мы с матушкой заедем за вами на Патерностер Роу. Идем, Сэмюэл, поможешь мне все подготовить!

Все четверо вышли из собора. Джентльмены проводили пасторских дочерей до кофейни, а сами поспешили на Корнхилл готовиться к предстоящему торжеству.

…Обед прошел восхитительно в приветливой праздничной атмосфере. Приглашенных было немного: основную их часть составляли друзья и подруги обеих мисс Смит. Джордж Смит сдержал свое слово: никто из его знакомых литераторов не почтил этого приема своим присутствием, так что пасторские дочери чувствовали себя достаточно свободно и непринужденно в веселой дружеской компании.

Сначала они несколько смутились, оказавшись в непривычной для них богатой обстановке — убранство дома Смитов поражало своей пышной роскошью и утонченностью вкуса его почтенных хозяев. Скромное пасторское жилище не шло ни в какое сравнение с просторными апартаментами столичного издателя. Обширная гостиная, отделанная сверкающим белым мрамором, оснащалась удобнейшей мебелью, обшитой восхитительным бирюзовым бархатом. Высокие окна были завешены легкой атласною драпировкой цвета нежной бирюзы — в тон мягким креслам и кушеткам, там-сям расставленным по гостиной.

С потолка, украшенного дивной золотой лепкой, свешивалась газовая люстра — ни дать ни взять такая же, как в Королевском театре.

— Я приобрел ее совсем недавно, — шепнул Шарлотте Джордж Смит, — во многом благодаря вам, дорогая мисс Браун.

— Как это? — удивилась Шарлотта.

— Видите ли, — смущенно признался юный издатель, — я купил эту люстру на средства, вырученные от распространения тиража «Джейн Эйр»… Вы не сердитесь на меня?