Шут и слово короля - Наталья Сапункова

— Я же обещал тебе котенка?

Он так неожиданно пришел. Никакой торжественной встречи. Было раннее утро, она только что встала и сидела у зеркала, расчесываясь — она любила сама расчесывать волосы. И замерла с гребнем в руках, увидев его, хотя хотела броситься на шею, и бросалась — в мечтах, а теперь словно окаменела. Потом осторожно погладила зверька и взглянула на мужа.

— Все хорошо?

— Ага. Ты теперь герцогиня Танея.

— Спасибо, — кивнула она и не сразу поняла, почему он смотрит на нее… как-то не так, а потом безудержно хохочет.

Она его насмешила. Поблагодарила, как благовоспитанная девушка за мелкую любезность.

Он стряхнул с нее котенка, подхватил на руки и закружил по комнате.

— Как я по тебе соскучился! А ты скучала? Скучала, скажи?

Он все забыл. Победа окрылила его, он готов был к новому… ко всему!

Она скучала. И сердилась. Она была потрясена и не могла верить… когда он уехал.

Он простился с ней, так ничего и не сказав. Смалодушничал. Только долго целовал.

— Я тебя люблю, очень-очень. У меня слов нет сказать, как я тебя люблю.

А ей уже было тревожно и грустно, она пробовала улыбаться, а он слизнул слезу с ее щеки.

— Все будет хорошо. Даже не сомневайся. Дом в Тасане нам не подойдет, я поищу другой.

А письмо просто лежало на столе — он положил.

— Почитай потом.

— Тебе обязательно уезжать?

— Да, любимая. Обязательно. Я должен.

У нее губы ломило от поцелуев, а Эдина уже влекла его война, его дела, от нее бесконечно далекие. И он даже не сказал ей, что прочел в письме.

Не решился?

А ей бы так хотелось, чтобы он был рядом, когда она все узнала.

Она прочитала письмо, почти все, когда унесший его корабль уже скрылся за горизонтом. Сначала просто сидела молча, потом долго плакала, смахнула со стола вазу узорчатого стекла, и охотно разбила бы еще что-нибудь…

Это правда?..

Он — сын короля! Ее муж — сын короля! Принц Кандрии!

Она вошла в королевскую семью, причем нежданной и нежеланной. Никому бы и в страшном сне не приснилось увидеть супругой старшего принца — ее…

А он? Он был цирковым мальчишкой и придворным шутом, и вдруг узнал, что он — принц. Старший сын короля!

О чем только думал ее отец, сотворив такое?

Потом она дочитала. Про смерть отца.

А ведь ей казалось, что отец не умрет никогда, что он только говорил о скорой смерти. Шутил. И вот — все. Отца больше нет. Она теперь одна на свете.

И муж… сбежал. Правда, сказал, что очень любит.

Аллиель долго плакала, свернувшись на кровати, а Кальвия утешала ее, обнимала, сидя рядом, ребенок, будущий маркграф Сарталь, терся и толкался у нее в животе. Она уже все знала, Кальвия. Наверное, ее предупредили, чтобы побыла рядом…

— Я не хочу его видеть! — наконец заявила Аллиель сквозь слезы.

Про кого говорила? Сама не знала.

Кальвия поняла — про мужа.

— Ах, моя дорогая принцесса, — сказала она, конечно, шутя, потому что они давно обращались друг с дружкой без условностей, — моя принцесса. Чтобы вам его не видеть — ему просто ничего не нужно делать. Зато для того, чтобы вы были вместе, он должен очень постараться.

И объяснений не требовалось. Аллиель и так прекрасно понимала, как просто королю выбросить ее из своей семьи, и для этого даже не придется ждать положенных семи лет. Семь лет и драгоценное отступное за развод — это для бездетных принцесс, королевских дочек и племянниц.

— Мужчины тоже могут поддаваться слабостям, — сказала ласково Кальвия, — так что невредно и нам быть сильными. И снисходительными. Принцесса! — она шутя растрепала ее волосы. — Ваше высочество!

Да, Аллиель стала принцессой.

Оказывается, накануне тетушка-маркграфиня покинула замок, сославшись на то, что холодный морской воздух вредит ее здоровью. И на следующий день приехала Милда Лаленси. Она тоже расстроилась, узнав новости. Ведь Эдин, получается, ей не брат! Эта потеря ранила ее больно, она уже привыкла иметь брата.

Когда леди Кальвия застала подругу и сестру мужа рыдающими в обнимку, она только и могла, что всплеснуть руками и поднять глаза к небу. Ну, что с ними делать прикажете? Одна — жена принца, другая — почти сестра, надо же, горе какое! Ах, совсем не сестра? Кто сказал? Что за глупости? Разве они вдруг стали любить друг дружку меньше? Нет? Тогда к чему слезы?..

Почему-то Кальвия была не по годам мудрой.

День за днем, они свыклись и успокоились. Пришел срок Кальвии, у нее родился долгожданный сын, на радость своим близким и всему Сарталю. Празднества, грохот пушек — девять залпов над морем. Да здравствует наследник! Это тоже закружило и отвлекло.

И вот вернулся муж. Теперь он еще и герцог, и хохочет, потому что она растеряна…

Тем не менее, у них все было хорошо. Аллиель понравилось в Танейском замке, и когда месяц спустя Эдин в сопровождении большой свиты уехал в Лир, Аллиель осталась дома, под охраной Рая Диндари. Эдин побоялся везти ее в столицу.

Его первая встреча с семьей тогда, зимой, состоялась — первая в его новом качестве. И она не была простой, но… она была первой.

Через два года после их свадьбы Аллиель родила Эдину сына — это случилось почти одновременно с рождением третьей дочери короля Герейна и королевы Астинны. Мальчик появился на свет здоровым и крепким, и, как и полагается, пушки Танейской крепости прогрохотали в его честь двенадцать раз, оповещая мир о том, что в королевской семье появился очередной наследник. Сутки спустя таким же салютом отозвались пушки в Лире, сообщая, что Кандрия признала нового принца. Правда, приветственный марш на барабане Аллиель тоже пришлось выслушать — Эдин не забыл свое шутливое обещание.

Через полтора года появился второй сын, еще через два — третий. Как и королева Элвиса, Аллиель родила троих мальчиков, но ее дети были здоровы и росли благополучно. Находились такие, кто посмеивался над странной привычкой герцога окружать детей кучей охраны и нянек, да и сама мать не спускала с них глаз — что ж, это было объяснимо. Еще спустя пять лет в семье герцога одна за другой родились две дочери. Герцогиня Аллиель, тоненькая и хрупкая в ее пятнадцать лет, со временем превратилась в статную пышногрудую красавицу с роскошной золотистой косой, и Эдину пришлось привыкать к постоянным поэтическим воспеваниям своей супруги — поначалу они, как ни странно, здорово его раздражали. Разумеется, и речи быть не могло ни о каком разводе, так что деньги, отложенные для нее отцом, Аллиель много лет спустя истратила на приданое дочерей. Говорили еще, что герцогиня несколько расточительна, и не у каждой королевы есть такие платья и драгоценности, как у нее. Но герцог смотрел на это благодушно, значит — почему бы и нет? И носить в ушах редкой красоты сапфиры, не снимая при этом серебряного ожерелья с дешевыми камнями — по меньшей мере странно, но герцогиня имела на этот счет свое мнение.