Врата Смерти - Стивен Эриксон

«Говорят, Совет знати ест маленьких детей… Где ты слыхал такое?.. Да вот вчера один из наших случайно наткнулся на их пиршество. Эти знатные выродки молятся древним богам, чтобы не отощать… Как ты сказал?.. Так и сказал: чтобы не отощать. А по ночам в лагерь являются духи. Забирают детские души… Ты не бреши!.. А чего мне брехать? Приходят за душами детей, кто накануне помер или до утра не доживет… Да вы совсем рехнулись!.. Я тоже так думал, пока сегодня утром на кости не набрел. Черепов не было, а костей — целая груда. Человечьи, только маленькие. Хоть и грешно такое спрашивать, но скажи: ты бы отказался от жареного младенчика? От нежного мясца вместо жуткой бурды, которую мы жрем ежедневно?»

«Мне тут говорили: из Арена нам навстречу идет Пормкваль с целым легионом демонов. Находится в двух днях пути от нас».

«Шаик мертва. Слышали, наверное, какой вой устроили семкийцы? Это по ней. И обычай у них есть такой: когда умирает самый главный в их племени, они мажутся пеплом, перемешанным с жиром. Мне солдат из Седьмой рассказывал: поймали они одного такого в засаде. В какой? У пересохшего колодца. И глаза у того семкийца были совсем мертвыми, будто две черные ямы. Даже когда наш солдат его мечом проткнул, в глазах ничего не изменилось. А знаете почему? Потому, что Шаик мертва».

«Я тут слышал: Убарид освободили. Скоро мы повернем на юг и пойдем туда. Нечего нам идти на запад. Не дойдем ни до какого Арена. Сдохнем по дороге… Это уж точно, сдохнем».

— Господин Дюкр? Наконец-то я вас нашел.

Историк поднял голову. Знакомый фаларийский акцент. Ну конечно, капитан Лулль.

Капитан с головы до ног был покрыт пылью. Из-под шлема сальными космами торчали потемневшие от грязи рыжие волосы.

— Вас совсем потеряли, — улыбаясь, сказал капитан. Дюкр покачал головой.

— Как видите, я никуда не делся, — произнес он скрипучим от сухости голосом и вытер слезящиеся глаза.

— Слышали, наверное, сколько бед нам доставляет новый тифанский полководец? Кольтен приказал найти его и уничтожить. Сормо с Балтом выбирали тех, кто пойдет на задание.

— Я обязательно добавлю их имена в свой «Список павших».

Капитан со свистом выдохнул.

— Клобук вас накрой, Дюкр, что вы их хороните? Они пока живы. И мы пока живы, не забывайте! Кстати, вы тоже входите в отряд. Меня послали известить вас об этом. Выступаем вечером, после десятой стражи. Собираемся к девятой, у очага Нила.

— Я отклоняю это приглашение.

— Какое приглашение? Это приказ. Мне велено оставаться при вас и проследить, чтобы вы никуда не улизнули.

— Чтоб Клобук вас прибрал!

— Не волнуйтесь, скоро приберет.

«До берега Паты еще девять дней. Мы напрягаем все силы ради достижения очередной промежуточной цели. И в этом — гениальность Кольтена. Он добивается от нас невозможного и делает это очень умело, обманом заставляя совершать почти невозможное. И так — до самого Арена. Только вопреки всей его гениальности мы туда не дойдем. Наше поражение неминуемо».

— Ну хорошо, выследим мы этого тифанского полководца, убьем его, и что потом? А потом на его место придет другой, — сказал Дюкр.

— Придет, но не такой толковый и храбрый. И на примере своего предшественника он будет знать: действуешь посредственно — остаешься жить. Покажешь свои способности стратега — прощайся с жизнью. Поверьте, Дюкр, никому не хочется гибнуть. Даже во имя Шаик.

«Ты прав, капитан. Кольтен метко пускает стрелы страха и неопределенности. Пока он ни разу не промахнулся и потому верит, что не промахнется и в будущем. И нам не остается иного, как верить вместе с ним, ибо день, когда удача изменит Кольтену, будет днем нашей гибели. До реки Паты — девять дней. Хотите, чтобы мы оказались там через девять дней? Тогда убейте тифанского полководца, и нам уже никто не помешает спокойно двигаться к вожделенной воде. Кольтен приучает людей радоваться каждой победе и извлекать опыт из каждого поражения. И никто даже не замечает, что он натаскивает нас, как собак».

— Капрал Лист, да проснись же ты наконец! — не выдержал Лулль.

Капрал приоткрыл глаза, огляделся и снова впал в дремоту.

— Дюкр, неужели вы не заметили, что у парня горячка от жажды?

Историк взглянул на Листа. Капитан был прав: пылающие щеки, лихорадочно блестящие глаза.

— Послушайте, Лулль, утром он не был таким. Честное слово.

— Но после утра прошло уже одиннадцать часов! И с тех пор у него во рту не было ни капли воды?

«Одиннадцать часов? Это значит, скоро вечер?»

Капитан развернул лошадь и крикнул, чтобы нашли лекаря. Его крик потонул в грохоте копыт, скрипе колес и стуке шагов.

«Я совсем перестал замечать время. Мне казалось, утро было совсем недавно. Неужели прошло целых одиннадцать часов?»

Не дождавшись лекаря, Лулль куда-то ускакал и вскоре вернулся с Нетрой. Девочка восседала все на той же чалой лошади. Подхватив поводья лошади капрала, Лулль передал их Нетре, и она увезла Листа.

— Меня так и тянет попросить Нетру потом заняться вами, — сказал Лулль. — Вы когда в последний раз прикладывались к воде?

— К какой воде, капитан?

— У нас есть особые запасы для солдат. Каждое утро вы приходите за водой, получаете свой бурдюк, а вечером возвращаете его пустым.

— Разве в нашей пище нет воды?

— Там лишь молоко и кровь.

— Для солдат запасы воды есть. А что пить беженцам?

— Воду, которой они сумели запастись на берегу Секалы, — ответил Лулль. — Мы поклялись их защищать, но нянчиться с ними не обязаны. Я слышал, вода заменяет беженцам деньги, и кто-то неплохо наживается на ее продаже.

— Кто-то наживается, а дети умирают.

Лулль кивнул.

— Вот вам и вся сущность человечества. Кому нужны пухлые тома исторических хроник, если умирают дети? Два этих слова подытоживают все несправедливости мира. Можете написать мои слова, и вам больше не понадобится никаких рассуждений.

«А ведь этот самоуверенный капитан прав. Наши дела, наша мораль, споры о вмешательстве богов — все это гроша ломаного не стоит, потому что от нехватки воды и скверной пищи умирают дети. Можешь быть уверен, капитан Лулль, я напишу твои слова. Они — как старый меч. Невзрачный, с тупым и зазубренным лезвием, но его удар достигает сердца».

— Мне даже нечего вам возразить, капитан.

Лулль достал из седельной сумки бурдюк с водой.

— Не надо возражать. Сделайте несколько глотков. Не отталкивайте мою руку — пыль и так доконала ваше горло.

Дюкр послушно глотнул воды и язвительно улыбнулся.

— Надеюсь, вы исправно ведете свой «Список павших», — сказал Лулль.

— Нет. Боюсь, я начал сбиваться.