Утраченный символ - Дэн Браун

«Особенно в таком хорошо подредактированном варианте».Лэнгдон уже понял, что видеоролик намеренно представляет масонов в неприглядномсвете: все достойные стороны посвящения вырезаны, подчеркиваются лишь самыенизменные. Если фильм выложат в Сеть, к утру поднимется шум на весь Интернет.«Почуяв запах крови, слетятся настроенные против масонов конспирологи». Вокругмасонской организации и лично Питера Соломона закипят споры, начнут бушеватьстрасти, и масонам придется срочно изыскивать пути спасения — хотя на самомделе ничего криминального ритуал в себе не содержал, неся лишь символическуюнагрузку.

У Лэнгдона побежали мурашки, когда он увидел отсылку к библейскимстрокам о жертвоприношении: «…явил Авраам покорность Всевышнему, без колебанийсогласившись отдать первенца своего, Исаака». Представив себе Питера, профессорпожалел, что вертолет не может лететь еще быстрее.

Камера тем временем переключилась снова.

Та же комната. Другой вечер. Более многочисленная группанаблюдающих масонов. Питер Соломон на троне Мастера. Это уже посвящение вовторой градус. Драматизм нарастает. Преклонение колен перед алтарем; клятва«вечно хранить тайны вольных каменщиков» и согласие на то, чтобы «ещетрепещущее сердце было исторгнуто из груди и брошено на растерзание алчнымстервятникам».

У самого Лэнгдона затрепетало сердце, когда кадр сменилсяснова. Еще один вечер. Еще более многочисленное собрание. Масонский табель вформе гроба на полу.

«Третий градус».

Обряд смерти, самая суровая из всех церемоний перевода вследующий градус, — момент, когда кандидату приходится «выдержатьпоследнее испытание гибелью». Смерти предшествует изнуряющий допрос, породившийизвестное выражение «устроить допрос третьей степени», то есть допрос спристрастием. Однако даже Лэнгдон, знакомый с обрядом по описаниям ипредставлявший себе его суть в теории, оказался не готов к происходящему наэкране.

«Убийство».

Леденящая кровь нарезка из быстро сменяющих друг другакадров показывала жестокое убийство кандидата, увиденное глазами самой жертвы.Имитировались удары по голове — в том числе тяжелым молотом каменщика. Закадром Досточтимый мастер скорбным голосом пересказывает историю «сына вдовы» —Хирама Абиффа, главного зодчего Храма Соломона, который погиб, но не выдализвестных ему тайн.

Разумеется, нападение и смерть разыгрывались, это былспектакль, однако при такой подаче, как в этом ролике, у зрителя кровь стыла вжилах. Последний удар, и кандидата «ныне мертвого для своей прошлой сущности»,что демонстрируют закрытые глаза и скрещенные на груди руки, кладут всимволический гроб. Братья-масоны встают и скорбной процессией обходят вокруггроба под органный аккомпанемент похоронного марша.

Мрачная церемония повергала в ужас.

Однако на этом страшное не закончилось.

Масоны окружили убиенного собрата, и скрытая камеразапечатлела их лица со всей четкостью. Только теперь Лэнгдон осознал, что ПитерСоломон — не единственная знаменитость в этой комнате. Один из склонившихся надгробом мелькает на телеэкране почти ежедневно.

Известный американский сенатор.

«О Боже…»

Снова смена кадра. Город… вечер… то же прыгающееизображение… человек идет по городской улице… в объектив то и дело лезутсветлые пряди, раздуваемые ветром… поворот за угол… камера наезжает на предмет,который человек держит в руке… долларовая купюра… Большая печать крупнымпланом… всевидящее око… усеченная пирамида… Затем резкий скачок, и в кадре тотже силуэт пирамиды на горизонте… массивное каменное здание пирамидальной формы…покатые стены и усеченная верхушка.

Масонский храм.

Лэнгдону стало жутко.

Ролик продолжался. Вот человек быстрым шагом идет к Храму…взбегает по многоярусной лестнице… Величественные бронзовые двери… двасемнадцатитонных сфинкса на страже у входа.

Неофит, переступающий порог пирамиды посвящения.

Экран потемнел.

Затем послышались приглушенные звуки органа, и возниклановая сцена.

Храмовый зал.

Лэнгдон судорожно сглотнул.

Просторное помещение заливал электрический свет. Черный мраморныйалтарь сиял в лунном луче, проникавшем через квадратное окно в потолке. Вокругна обтянутых свиной кожей стульях ручной работы восседали высокопоставленныемасоны тридцать третьего градуса — совет призванных в свидетели. Камерамедленно поплыла вдоль ряда, останавливаясь на каждом из лиц.

Лэнгдон смотрел с неослабевающим ужасом.

Такого поворота он не предвидел, однако, если подумать,ничего нелогичного тут не было. По определению, в число титулованных и опытныхчленов масонского братства, собравшихся в столице самой могущественной державына свете, входят немало известных и влиятельных персон. Вокруг алтаря, сверкаядрагоценностями, восседали в длинных шелковых перчатках и запонах каменщиковмногие представители власть предержащих.

Два судьи Верховного суда…

Министр обороны…

Спикер палаты представителей…

Помертвев, Лэнгдон смотрел, как объектив камеры выхватываетвсе новые лица.

Три известных сенатора — в том числе лидер парламентскогобольшинства…

Министр государственной безопасности…

И наконец…

Директор ЦРУ…

Лэнгдон попытался отвести взгляд — и не смог. Роликзатягивал, будто завораживая своим содержанием, устрашающим даже для Лэнгдона.Профессор моментально понял, почему так переживает Сато.

Изображение на экране снова сменилось, теперь в кадре былодин-единственный предмет.

Человеческий череп… наполненный темной багряной жидкостью.Кандидат принимал знаменитый «caput mortuum» из рук Питера Соломона (вмерцающем свете свечей на тонком пальце блеснул золотой масонский перстень).Лэнгдон знал, что красная жидкость в черепе — вино, однако она казалась густой,как кровь. Впечатление возникало жуткое.

«Пятое возлияние», — догадался Лэнгдон, читавшийописания очевидца и участника этого таинства в «Письмах о масонскойорганизации» Джона Квинси Адамса. И все равно… видеть такое, стать свидетелемтого, как за подобным процессом спокойно наблюдает политическая элита страны…Ни один ролик еще не приковывал внимание профессора до такой степени.

Кандидат взял череп из рук Мастера. Его отражение мелькнулона блестящей багровой глади. «Да обернется это вино смертельным ядом, —провозгласил он, — если я когда-либо осознанно и по своей воле нарушу своюклятву».

Этот кандидат, вне всяких сомнений, изначально собиралсянарушить все мыслимые и немыслимые клятвы.