Откровение - Юрий Никитин

Загрохотали копыта, всадники неслись со стороны еще болееудаленного стойбища. Во главе скакал на роскошном белом жеребце статный воин.Красные волосы трепало ветром, он был в волчьей безрукавке. Конь несся сам, безповодьев, а всадник еще издали вскинул руки в приветствии.

Когда конь ворвался в круг пирующих, гунны вскакивали, всекак один преклонили колено. Старшие гунны, как заметил Томас, тоже опустилисьна одно колено. Всадник соскочил на землю, поводья подхватили услужливо, едване подрались. Олег стоял, улыбаясь, а всадник подошел, раскинув объятия. Весьон был жилистый, широкий, волосатая грудь блестела как закрытая проволокой измеди.

— Олег Метатель Топора, — сказал он.

— Аттила Бич Божий, — ответил Олег.

Они обнялись, мощно хлопали друг друга по спинам, а Томассмотрел во все глаза. Воистину, хронисты перемудрили, рисуя повелителя гунновмаленьким и кривоногим ублюдком. Такой вряд ли сумел бы завоевать почтениедиких воинов, смирить, создать из них послушное его воле войско.

— Ты совсем не изменился, — вскрикнул Аттила.

— Ты тоже, — ответил Олег.

Они снова обнялись, посмеялись, наконец Аттила высвободился,сказал довольно:

— Ты все же пришел в наше стойбище! А наши ведуныспорили: гунн ты или больше ихтион. Правы были те мудрецы, что лишь смертьвыказывает

истину...

Олег помялся, ответил с неловкостью:

— Да понимаешь... может быть потом... Ну, там какполучится... А пока у меня есть важное дело...

— Какое дело? — удивился Аттила. — У нас однотеперь дело: пировать, а в перерывах делать набеги на соседние раи. Особенноудачные походы бывают в джанну. Девки там, с ума сойти можно.

— Да нет, не то...

— А что? — не понимал Аттила.

Томас не знал, как помочь другу, тот все мнется, Аттила уженачинает смотреть с подозрением, как вдруг кто-то вскрикнул:

— Великий Синий Конь!.. У них тени!!!

Аттила как ужаленный отпрянул, дико уставился под ноги. ОтТомаса протянулась легкая тень, от Олега — две. В мертвой тишине слышно было,как пятятся испуганные воины, а сам Аттила прошептал дрожащими губами:

— Но как... как это может быть?

— Просто, — буркнул Олег с неловкостью. — Мыпока что сами больше бьем других по головам.

Люди смотрели на них, затаив дыхание. Аттила все еще говорилшепотом, словно горло было перехвачено сильной рукой:

— Вы... живые?

— Это ненадолго, — утешил Олег. — Сам видишь,при такой жизни....

Аттила перевел взор на Томаса, смерил с головы до ног. Лицомедленно осветилось радостью:

— Да, он похож на Белунгора, моего полководца исильнейшего богатыря. Мне радостно, что наша кровь столь предерзостна. Мысейчас закатим великий пир в вашу честь, герои. Будем пьянствовать сорок дней исорок ночей, а потом поведаете нам о своих деяниях славных...

Олег вздохнул:

— Я бы с радостью. А Томас, видишь, уже облизывается.Ему и сорок дней мало, так что потомок хоть куда. Но нам срочно надо попасть наседьмое небо. Я знаю, только твои огненные кони могут домчать нас туда еще дозаката. У гелонов тоже неплохие, но в сравнении с твоими... разве только намясо.

Томас с опаской поглядывал на далекий косяк, где едваразличал конские головы. Среди крестоносцев ходили жуткие рассказы о коняхгуннов, которые едят только человеческое мясо, бьются с врагом наравне схозяином, а если хозяина собьют на землю, то конь все равно хватает его в зубы,хоть живого или мертвого, и приносит в родной дом. Такого коня невозможноприручить другому, он умрет от голода или бросится в пропасть, но чужакуслужить не станет...

От табуна отделилась кучка, Томас заволновался, но Олег сдвумя гуннами выехал вперед. Табунщики вели на арканах двух... нет, Томас нерешился бы назвать их конями, настолько отличались от простых коней, а простымиТомас сейчас назвал бы и тех, которых седлают для императоров.

Рослые, иссиня черные, но с красными гривами и хвостами, онимчались легко, едва касаясь земли узкими копытами. Гривы стелились как пламяпожара, глаза полыхали словно угли костра, а пасти казались пастями дикихзверей, где белые ровные зубы блестели хищно, пугающе.

Томас даже попятился с конем вместе, когда чудо-конейостановили перед их маленьким отрядом. Олег соскочил на землю, уже щупал конямбабки, заглядывал в рот, тыкал пальцем в брюхо, придирчиво похлопывал по крупу:

— Да, это та порода... Только вот здесь слабовато...

Табунщик сказал виновато:

— Больно сочная трава выдалась! Не успели сожрать, какснова выросла. Так и не пришлось откочевать на горное пастбище.

— Тогда просто бы погоняли, — сказал Олегсердито. — Нагрузить пару мешков с камнями, пусть побегают одну полнуюлуну. И все подтянется.

— Спасибо, Метатель Топоров. Сделаем, как ты скажешь.Какого берешь?

Олег оглянулся на Томаса:

— Пусть сэр рыцарь выбирает. Он у нас благородный!Поверишь ли, его самого уже выбрали. Королем. Правда, не нем не больнопоездишь...

Томас чувствовал, что на него посматривают с сомнением. Снадменным видом соскочил, стараясь не сильно сгибать колени под тяжестьюдоспехов, ткнул пальцем в коня, который показался чуть менее диким:

— Вот этого. Он вроде бы злее.

Табунщик поклонился:

— Верно! Что значит, нашего корня воин. Сразу конявидишь. Этот любит прикидываться тихоней, но знатока не провести...

Томас, холодея, как будто голым выскочил на мороз,пробормотал:

— Конечно, мне да не понять... гуннского коня?

Голова его коня была как скала, на лбу можно мечи ковать,верхнюю губу чуть приподнял, белые зубы прямо волчьи, только впятеро крупнее.Не то насмехается, не то собрался грызануть. С такими зубами любой панцирьсомнет как лист подорожника.

Синие глаза рыцаря встретились с кровавыми глазамиконя-зверя. Если ты меня опозоришь, мысленно поклялся Томас, то узнаешь скольковесит мой кулак в боевой железной рукавице. Даже если твоя голова крепче скалы,вряд ли не разлетится вдрызг...

Ему показалось, что в безумных глазах зверя с гривоймелькнуло какое-то выражение, но разглядывать некогда, одной рукой ухватился занедоуздок, другую положил на холку, собрался с силами и... почти взапрыгнул наширокую, как стол, спину. Во всяком случае ощутил себя на коне, тот еще стоялошеломленный, тряс головой, не в силах придти в себя от такой предерзости, аТомас на всякий случай изо всех сил, стараясь делать это незаметно, сжалконские бока коленями.