Атрак - Mazurenko

нём, буквально сплелась с его душой, то, лишившись этого нечестивого духа, он лишился также и своей жизни.

Да, так бывает, человек слишком сильно сплетается с каким-то пороком, так что этот самый порок становится частью его сущности. Для таких пороки становятся чем-то естественным, и они уже не просто терпимо относятся к этому, но, более того, сами становятся источниками этого порока, стараясь прививать его другим людям или так вовсе требуя поступать, как и они. Этот человек был тем самым Табальдом, о котором говорили Пирам и Габус. Самый нечестивый человек Андора был сокрушён. Дракалес не обратил внимания ни на Промониум, ни на Озин’Валла, посчитав всё это лишь каким-то пустым идолопоклонством. Избавив этот мир от таких сильных источников алчности, он покинул этот дом и вернулся на улицы Кататода, чтобы видеть, как этот город постепенно очищается от всех нечестивых людей. Дух нечестия пока что ещё витал тут. Но, в конце концов, и он будет сокрушён. Просто нужно сначала избавиться от тех, кто неистово поддерживает его и непрестанно наполняет своими алчными желаниями, мыслями, словами и делами.

Сражения в Кататоде прекратились к середине ночи, однако возня ещё продолжалась до самого рассвета. Некоторые мирные жители, слишком сильно подверженные духу алчности, противились захватчикам. В то время, как все нормальные горожане закрылись в своих домах и боялись даже выглянуть в окно, эти пытались устраивать засады и нападать исподтишка, чтобы причинить бедствия тем, кто пришли освободить их от власти скверного духа. Ваурд уже забрал дух алчности, так что город должен постепенно исцеляться от него. И он видел, что большинство, и в самом деле, медленно приходили в себя. Частицы алчности испарились из них, так что они стали чисты. Но вот с некоторыми, с теми самыми отдельными жителями таких изменений не происходило. Алчность продолжала испаряться из них, как будто бы они собирались стать новыми источниками этого духа. Ваурд сказал, чтобы таких людей не убивали, а приводили к нему. А уж он дальше сам будет решать, как с ними поступать. А потому так и было — воители, на которых нападали алчные жители, ловили их и живыми приводили к богу войны. Дракалес, в свою очередь, забирал из них всю алчность. А после уже происходило одно из двух: человек страдал, но всё-таки исцелялся, или же алчность достаточно тесно переплелась с их душами, так что изъятие этого источника оканчивалось их гибелью. Таким вот образом под середину следующего дня в Кататоде не осталось ни одного человека, заражённого пороком. И воины могли, наконец-то, отдохнуть.

Адин оценил обстановку и принял решение оставить тут 9000 вместо 7000. Город-врата был важным стратегическим пунктом в Западном государстве. И виран всеми силами хотел удержать эту позицию. Ведь, если воинство Гамиона ринется в нападение, то оно пойдёт, конечно же, через Кататод. Поэтому здесь должна быть усиленная оборона. Виран запланировал продолжить захват следующим утром, а потому у всех ещё было время отдохнуть. Правда, не отдыхал только Асаид. Юный воитель продолжал тренироваться, чтобы наверстать боевую форму, ведь походы пока что ещё утомляют его своей сложностью. Дракалес и Золина тоже тренировались. Девушка продолжала попытки познать способность менять свою личность. Но пока безрезультатно. Вихрь спал. Во время завоевания Кататода он также находился под действием зелья Индура, что отняло у него много сил, и организм нуждался в отдыхе. Это пока что был единственный изъян. Если алхимик планирует с помощью своего изобретения в дальнейшем одерживать победы, то нужно будет задуматься над тем, чтобы после окончания эффекта не наступала такая жуткая слабость. Конечно, целое воинство, усиленное с помощью этого чудодейственного отвара, в миг справиться с любым сражением, будь то столкновение лоб в лоб или осада города. Но, если уж битва затянется, то путь к триумфу сменится скорым поражением. Даже если от врагов останется всего один-единственный воитель, ему не составит труда перебить ослабших, изнемогших и беззащитных людей. Вихрь обо всём этом знал, а потому после возвращения из этого похода он обязательно сообщит обо всех этих наблюдениях Индуру.

Утром, как и было запланировано, объявили сбор, и воинство поспешило собраться на западной стороне от Кататода. Но поход не был начат, потому что теперь не досчитались Асона. Адин, конечно же, знал, где его искать. В одной из таверн пьяный генерал был обнаружен спящим за одним из столиков. Рядом стояла кружка недопитого шиву́ла. И пьянчуга с большим нежеланием расстался с ним. Адин, видя, как он невыспавшийся, не вымытый и неряшливый, буквально заставляет себя стоять на ногах, лишь разочарованно покачал головой, а после отправился в путь. Всё воинство двинулось за ним следом. А 9000 стражников повернули обратно в город, чтобы начать нести службу.

Итак, больше половины пути было пройдено. Остались только 3 города: Лардовад, Новакта и, собственно, сам Седалум. Адин подметил, что всё идёт достаточно гладко. А потому предвкушал победу уже в конце этого месяца.

На пути между Новактом и Седалумом им повстречалось достаточно большое воинство, ведомое не самим Гамионом, а войсководителем. Численность их была очень велика. Возникало ощущение, что на этом поле битвы собралась вся столица. И кажется вполне естественным то, что Адин испугался. Самого собой, его 11 000 против, казалось бы, бессчётного количества. Здравомыслие подсказывало, что в этом сражении он обречён. Неважно, сколь хорошо обучены воители Южного государства, будут ли они прибегать к тактике или нет, враг задавит их числом. Взвесив всё это в собственном уме, он подумал об отступлении. Однако всё же решился поговорить с Дракалесом. Ваурд ответил: «Только скажи, и я ворвусь во вражий стан, раскидывая всех не своём пути. Можешь даже не призывать своих воинов к сражению. Более того, я могу отсюда посмотреть на них, и они все придут в смятение, так что начнут убивать друг друга. Или померещится им, будто бы за ними гонятся чудища, так что они все побегут прочь, а мы победоносно пойдём за ними. Или я могу применить боевой клич, так что они ослабнут, из-за чего не смогут держать собственные тела на своих ногах, а нам только останется пройтись меж ними и сразить столько, сколько успеем. Помни: с тобой бог войны, который повелевает и победой, и поражением. Поэтому ты выйдешь победителем в любом случае» Адин нахмурился: «Когда мы только начинали поход на Запад, ты наотрез отказывался участвовать в сражениях вместе с нами. А теперь сам предлагаешь то, на что не способен ни один человек» — «Всё верно. Просто и