Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха

Эльга прислушалась к себе, к затрудненному дыханию, к ноющей боли в суставах и усмехнулась. Нет, не грандаль. Ощущения всемогущества, силы не было. Старый мастер. Старая дура. Не грандаль.

Но заделать прореху она как мастер…

Эльга вцепилась пальцами в подлокотники и вывернула себя из подушечной тюрьмы, выпрямилась, выдохнула победно.

– Ай-яй-яй! Куда?

Весь ослепительно-клетчатый, Скаринар взбежал на возвышение.

– Там.

Эльге было трудно говорить.

Скаринар проследил за ее взглядом. Лицо его, все так же измазанное белилами, сложилось в снисходительную гримасу.

– Меня это устраивает, – сказал он.

Сломав хрупкое сопротивление Эльги, Скаринар усадил ее обратно в кресло. Сжал предплечья сильными, молодыми пальцами.

– Сиди. Ты свое дело сделала. Или ты грандаль?

– Нет, – прошептала Эльга.

Скаринар усмехнулся.

– Я же тебе говорил, что это все сказки. Мне, конечно, страшновато было, представлял утром, как ты, просыпаясь, тут же разбираешь меня на лоскутки. А что? Вероятность же была? Но нет так нет.

Он насмешливо фыркнул, прошел-протанцевал к осыпавшемуся куску и распинал, растоптал листья на полу. В дверях зала тем временем произошло движение, парами и поодиночке внутрь в блеске камней и золота стали пробираться богато одетые люди, мужчины и женщины, и Скаринар замахал им руками:

– Сюда! Сюда!

Он встал на край возвышения.

Люди опасливо подходили. Пять, десять, пятнадцать человек. Двадцать. Тридцать. Сзади к ним пристраивалась стража. Но громадный зал все равно казался полупустым.

– Подходите, подходите, – улыбался Скаринар.

Его разные глаза смотрели с укором.

– Ну же! Сегодня никаких казней не планируется. Люди вы заслуженные и, насколько я могу судить, не держите на меня зла. То есть я это чувствую. Да, со мной можно неплохо ладить. Расслабьтесь. Сегодня я хочу показать вам вот это панно.

Скаринар показал на панно рукой.

– Здесь весь Край…

Голос его продолжал звучать, но Эльга вдруг перестала его слышать. Все ее внимание сосредоточилось на одиноком листике, пропущенном Скаринаром и оставшемся лежать на полу. Едва заметными движениями пальцев она стала подтягивать его к себе. Со стороны, наверное, казалось, что лист перемещается без какой-либо цели, влекомый единственно сквозняком – на ладонь, на шаг, кувыркнувшись в воздухе, с одного края панно в другой. Эльга работала терпеливо, ощущая лист как маленькую жизнь.

Сливовый!

Как тот, самый первый, подаренный ей Униссой. С которого все и началось. С которым она, желая вернуть, побежала мимо дяди Вовтура и приезжего мастера Изори. Как давно это было!

Лист наконец добрался до кресла. Был он слегка пожухший, покоричневевший, хрупкий. Совсем как сама Эльга. На остатке сил она заставила его подлететь вверх, к подлокотнику, и повернула руку. Лист невесомо лег на ладонь.

Эльга сжала пальцы, и стало темно. Будто во всем Крае установилась ночь.

Впрочем, испугаться она не успела, потому что жуткая, беспросветная чернота длилась всего мгновение. Потом сквозь нее, кромсая ее, дробя на округлые, овальные, зубчатые осколки, хлынул свет, затмил все собой и обернулся дивным, чарующим, сверкающим узором. Сложенный из листьев свод распахнулся над Эльгой, и ее потянуло вверх. Она легко, сама того не ожидая, выпорхнула из кресла.

Вверх, вверх!

Она была невесома, как тот же листок. Нет, еще легче. Пушинка. Семя одуванчика. Эльга поднялась до потолка зала и скользнула сквозь лиственный узор, из которого он был сложен. Никто этого не заметил. Даже Скаринар, продолжающий беззвучно раскрывать рот и щурить карий глаз.

Смешно! Вверх!

Она повисла над дворцом кранцвейлера. Красота вокруг потрясла ее. Ах, ей был виден весь громадный букет, что складывался из улиц и домов, деревьев, воздуха, ветра, людей и их поступков, из птиц, оград и коровьих лепешек! Она ощущала биение листьев и гармонию узора, даже смерть, даже Скаринар были искусно вписаны в общий рисунок – пятнышками, кляксами мрака, только оттеняющими свет.

О, кто бы ни сотворил это, он был настоящим грандалем!

Эльга рассмеялась, и смех ее вышел задорным и молодым. Какая она старуха? Все это глупости, пыль, лиственная крошка! Вот узор веселья, вот узор молодости, вот узор жизни – складывай, сгибай, набивай из пустоты!

Вверх!

Стогон отвалился вниз, измельчал, нахлобучил пятна полей, сверкнула река, с боков вывернулись леса, а потом – хлоп! – и Эльга рассыпалась по букету неба, став синью и грозовой чернотой, облачной пеной и слепящим солнцем. Задыхаясь от радости, от счастья, она собралась снова в себя и взлетела выше.

– Я бессмертна!

Ох, звезды были из ореха, а бархатистая тьма, в которой они сияли, смыкала разлапистые, колкие, кленовые ряды. Посмотрев вниз, Эльга увидела, что мир ее скукожился и превратился в листок, растущий в окружении множества таких же листков на гигантской ветке. Сама же она плыла в сумеречной тьме вдоль ствола исполинского, бескрайнего дерева вверх и вверх. Как щепка по течению. И вот уже и родной мир потерялся, и ветку заслонили другие ветки.

Я – грандаль, вдруг поняла она.

– Ты – грандаль, – согласилось дерево. – Ты можешь остаться здесь и ухаживать за листьями, подрезать мертвые, собирать воду и смолу для нуждающихся в спасении, бороться с тлей и с серой порчей.

А вернуться? – спросила Эльга.

– Девочка, – сказало дерево, и голос его был полон теплоты, – когда человек достигает такого уровня мастерства, что превращается в грандаля, родной мир становится слишком мелок и тесен для него, он перерастает его, вылупляется, как цыпленок из скорлупы, наделенный силой несоизмеримо большей, чем его мир может выдержать.

А здесь тебе доступны корни и крона, ты можешь путешествовать, куда хочешь, и любой другой мир-листок откроется тебе. Набивай букеты, меняй узоры, добивайся гармонии и счастья. В этом предназначение грандаля.

И я буду как Матушка-Утроба? – спросила Эльга.

– Почти, – ответило дерево.

Эльга оглядела ветви, простирающиеся далеко-далеко во мрак с искрами звезд. А если в моем мире не все правильно? – спросила она.

Дерево вздохнуло.

– Что-то не так с узором? Он не гармоничен?

Он гармоничен, сказала Эльга, погрустнев. Но это не тот узор, что делает мир лучше. Я бы хотела…

– Если вернешься, – сказало дерево, – то перестанешь быть грандалем. И никогда уже не сможешь им стать.

Но сколько-то времени у меня будет? – прошептала Эльга.

– Мгновение.