Корни - Алекс Хейли

– И когда он убежал, его поймали и отрубили ему половину ступни.

Бедный Джордж даже сморщился от ужаса.

– Как они могли так поступить, мамми?

– Он чуть не убил тех, кто его поймал.

– А зачем они ловили ниггеров?

– Потому что ниггеры убегают.

– А от кого они убегают?

– От своих белых масс.

– И что белые массы делают с ними?

Этого Киззи уже не вынесла:

– Закрой свой рот! Иди от меня – ты заговорил меня до смерти!

Но Джордж не умел долго молчать. Да и не все еще он узнал о своем африканском дедушке.

– А где эта Африка, мамми?

– А в Африке есть маленькие мальчики?

– А как звали моего дедушку?

Джордж превзошел все ожидания матери. В его воображении возник собственный образ дедушки. Киззи в меру сил пыталась рассказать сыну все, что помнила сама.

– Как бы я хотела, чтобы ты услышал африканские песни, которые он пел мне, когда мы ехали в экипаже нашего массы. Я тогда была маленькой девочкой, почти такой же, как ты сейчас.

Рассказывая об этом, Киззи улыбалась. Она вспоминала, как нравилось ей сидеть на высоком узком сиденье экипажа рядом с паппи, пока они катили по жарким и пыльным дорогам Спотсильвании. Она вспоминала, как они с Кунтой прогуливались вдоль изгороди и шли к ручью, где она потом встречалась с Ноем.

– Твой дедушка учил меня разным африканским словам. Скрипку он называл «ко», реку – «Камби Болонго». Он знал много забавных слов…

Киззи подумала, как рад был бы ее паппи, если бы узнал, что его внук тоже знает африканские слова.

– Ко! – резко произнесла она. – Можешь повторить?

– Ко, – сказал Джордж.

– Хорошо, ты умный мальчик. А теперь – Камби Болонго!

У Джорджа идеально все вышло с первого раза. Поняв, что мать не собирается продолжать, он потребовал:

– Расскажи еще, мамми!

Киззи почувствовала, что любит этого ребенка больше всех на свете. Она пообещала, что расскажет еще, только позже, а сейчас пора спать. И, невзирая на протесты, уложила его в постель.

Когда Джорджу исполнилось шесть лет – то есть пришло время работы в поле, – мисс Малица была вне себя от горя из-за потери своего «помощника» на кухне. А Киззи и сестра Сара радовались, что он наконец-то вернется к ним. В первый день мальчик был в восторге от нового приключения. Женщины с любовью смотрели, как он бегает по полю и выбирает камни, о которые мог сломаться плуг дядюшки Помпея. Джордж вызвался притащить каждому по ведру холодной воды, чтобы напиться, и несколько раз бегал к роднику в конце поля. Он даже «помогал» им с посадкой кукурузы и хлопка, разбрасывая семена по вспаханным бороздам. Взрослые с улыбкой наблюдали за его неуклюжими попытками орудовать мотыгой, ручка которой была выше него. Но Джордж не обижался, а лишь широко улыбался. Он еще сильнее насмешил их, когда заявил дядюшке Помпею, что может пахать, а потом обнаружил, что не достает даже до ручек плуга. Впрочем, это его не обескуражило: он вцепился в боковину и скомандовал мулу:

– Ноооо!

Когда стемнело и они наконец добрались до своей хижины, Киззи сразу же стала готовить ужин – Джордж наверняка должен был сильно проголодаться. Но как-то вечером он предложил изменить этот порядок.

– Мамми, ты так тяжело работала весь день. Ложись отдохни, а готовить будешь потом.

Джордж даже пытался командовать ею, когда она слишком уставала, чтобы отругиваться. Порой Киззи казалось, что сын пытается заполнить в ее жизни место мужчины: он чувствовал, что им обоим недостает мужской руки. Джордж стал таким независимым и самостоятельным для своего возраста, что, когда простужался или ранился, сестра Сара лечила его своими травами, как и всех остальных, а Киззи окружала своей нежностью и любовью. Порой, когда они ложились спать, Джордж видел, как Киззи улыбается каким-то своим мыслям, и они вместе погружались в фантазии.

– Я иду по большой дороге, – шептал он ей. – Я смотрю наверх и вижу большого старого медведя… он выше лошади… И я кричу: «Мистер Медведь! Эй, мистер Медведь! Будьте готовы, что я выверну вас наизнанку, если вы захотите обидеть мою мамми!»

А иногда Джордж так долго приставал к уставшей Киззи, что она соглашалась петь вместе с ним песни, которые он слышал от мисс Малицы, когда помогал ей на кухне большого дома. Их голоса стройно звучали в маленькой хижине: «О, Мэри, не плачь, не стони! О, Мэри, не плачь, не стони! Армия старого фараона погибла в пучине! О, Мэри, не плачь!»

Порой, когда Джордж не находил в хижине ничего интересного, он просто вытягивался перед очагом. Отломив палочку размером с палец и заострив ее на одном конце, он обжигал ее в пламени и превращал в нечто вроде карандаша. А потом этой палочкой рисовал на белой сосновой доске очертания фигур людей и животных. Каждый раз, когда он это делал, Киззи затаивала дыхание, боясь, что Джордж попросит ее научить его писать или читать. Но эта идея никогда не приходила ему в голову. А Киззи никогда не говорила ему о чтении и письме – эти знания разрушили ее жизнь. За все время, проведенное на плантации Ли, Киззи ни разу не бралась за карандаш или ручку, за книгу или газету. Она никому не говорила, что умеет читать и писать. Киззи часто думала, а умеет ли она еще это делать и хочет ли. Потом мысленно проговаривала слова, которые помнила. Стоило ей сосредоточиться, и она представляла их написанными – но не знала, каким стал теперь ее почерк. Иногда ей хотелось попробовать, но она держала данное себе слово – никогда больше ничего не писать.

Киззи не так скучала по письму или чтению, как по новостям из большого мира за пределами плантации. Она вспоминала, как паппи рассказывал о том, что видел и слышал во время поездок с массой Уоллером. Но на этой маленькой уединенной плантации новости были большой редкостью. Масса сам управлял экипажем и часто ездил верхом. Рабы узнавали о событиях, только когда к массе и миссис Ли приезжали гости – а это случалось раз в несколько месяцев. Во время одного такого обеда в воскресенье 1812 года мисс Малица прибежала из большого дома с новостями.

– Они там едят, поэтому мне нужно бежать обратно. Но они говорят о новой войне! Похоже, Англия отправила сюда корабли, чтобы сражаться с нами!

– Мне нет до этого дела! – ответила сестра Сара. – Это война белых людей!

– А где все это происходит? – спросил дядюшка Помпей.

Мисс Малица призналась, что не слышала.

– Ну, – протянул он, – если где-то на Севере, а не здесь, то и мне нет до этого дела.

Тем вечером в хижине чуткий маленький Джордж спросил у Киззи:

– Мамми, а что такое война?

Киззи задумалась, потом ответила:

– Ну, мне кажется, это когда много мужчин дерутся друг с другом.