Золотое дерево - Розалинда Лейкер

Несмотря на то, что поданный им завтрак был великолепен, Габриэль не могла съесть ни крошки, стремясь побыстрее отправиться на старое судно, в трюме которого сидел сейчас Гастон. Время для нее тянулось бесконечно долго, она с нетерпением ждала, пока мистер Хардинг прочитает свою почту. Наконец, он велел подать свое пальто с пелериной и высокий цилиндр. Остановив карету на пристани, он велел Габриэль подождать его и поднялся на борт старого судна. Габриэль застыла в тревожном ожидании, глядя из окна на трап, на котором должен был появиться Гастон. Но к ее ужасу вместо Гастона на палубе появились два британских солдата, они несли носилки, на которых лежал ее друг, следом за ними шел мистер Хардинг. Габриэль выскочила из кареты и бросилась по трапу на палубу к Гастону. Увидев ее, тот постарался улыбнуться, но потрясенная Габриэль застыла, глядя на окровавленные бинты на культе, оставшейся после ампутации его больной ноги. Она была отрезана выше колена.

— Что они сделали с тобой? — испуганно воскликнула Габриэль.

— Тюремный врач настоял на том, чтобы мне отпилили ногу, иначе мне грозила смерть. Мне становилось все хуже и хуже.

— Почему ты ничего не сообщил мне об этом? — вскричала она, идя рядом с носилками.

— У вас помимо меня много забот. Надеюсь, вы нашли уже своего капитана?

— Нет еще, но скоро найду. Мистер Хардинг обещал мне свое содействие.

— Прекрасно. Наконец-то и нам немного повезло, не так ли? Что касается меня, то я теперь буду ходить еще быстрее и не испытывая ни малейшей боли на деревянной ноге, которую мне обещал заказать этот джентльмен.

— О, Гастон! — засмеялась сквозь слезы Габриэль. — Ты совсем не меняешься.

— Точно так же, как и вы, мадам. Именно поэтому вы и близки теперь к победе.

Гастона отнесли в дом Вудбери. Габриэль и миссис Вудбери помогли ему смыть всю тюремную грязь, а затем надели на него одну из ночных рубашек мистера Вудбери и уложили в чистую постель, удобно устроив Гастона среди подушек. Миссис Вудбери перевязала его культю чистыми бинтами и обещала ухаживать за ним до тех пор, пока он не наберется сил и не сможет отправиться в городок Туайфорд. Мистер Хардинг заплатил хозяйке дома за уход и оставил кошелек с деньгами Гастону для того, чтобы тот мог купить себе одежду, когда поправится. Лохмотья, в которых он ходил в тюрьме, были сразу же выброшены на помойку. Когда Габриэль склонилась, чтобы поцеловать своего друга на прощанье, расставаясь с ним на неопределенное время, он задержал ее ладонь в своих руках.

— Я пережил свой лучший день в жизни — день, когда я вышел из тюрьмы. Ваш лучший день тоже не за горами, я верю в это.

Живописно увитый плющом дом Хардингов был построен из кирпича темно-фиолетового цвета еще в 1700 году одним из предков хозяина. Автором проекта являлся представитель архитектурной школы знаменитого Кристофера Рена. Окна особняка обрамляли наличники из желтоватого камня. Как только миссис Хардинг вышла на крыльцо, чтобы поприветствовать Габриэль, в одном из окон появилось лицо Изабеллы. Через несколько секунд она уже сбегала вниз по лестнице с криком радости по поводу приезда своей старой знакомой. Молодая женщина с такой горячностью бросилась к гостье, что чуть не сбила ее с ног. Затем Изабелла кинулась на шею мистера Хардинга и расцеловала его.

— Благодарю вас за то, что вы все-таки нашли ее, дорогой свекор!

Вся эта шумная сцена позабавила Габриэль: истинно английская, несколько чопорная и сдержанная чета с искренним восторгом наблюдала за своей невесткой, так бурно выражавшей радость. Узнав, что Эдвард был единственным ребенком в семье, Габриэль поняла, что Изабелла со своим младенцем заполнила пустоту, образовавшуюся в жизни этих стариков с отъездом их сына в действующую армию. Луиза, которую принесли, чтобы показать гостье, выглядела очень крепким, здоровым ребенком, довольно упитанным и веселым. Теперь, когда ей исполнилось десять месяцев, ее волосы — черные при рождении — поменяли свой цвет и стали светлыми, как у отца, а большие темные глаза с длинными ресницами она унаследовала от матери.

Это Рождество Габриэль провела так хорошо, как давно уже не проводила праздники. В доме было устроено праздничное застолье, у дверей особняка, по обычаям тех мест, в сочельник зазвучали рождественские гимны. К столу подавали горячий пунш, и Габриэль впервые в жизни попробовала пряники и традиционный английский сливовый пудинг. Она чувствовала себя раскованной и счастливой, веселясь от души, потому что была уверена в скорой встрече с Николя, и эта уверенность окрыляла ее. Все мысли Габриэль были только о нем, он всегда незримо присутствовал рядом, и, казалось, стоило ей только обернуться, она могла увидеть его здесь в этой комнате.

Через два дня после праздника Рождества мистер Хардинг, сидя за завтраком, распечатал только что полученное письмо, пробежал его глазами и улыбнулся сидевшей напротив него Габриэль.

— Наконец-то! Итак, мы теперь знаем то, что стремились узнать на протяжении последних дней. Капитан Дево проживает в городе Маклсфилде на Пэрэдайс Лейн и работает там управляющим на шелкоткацкой мануфактуре Барнета.

Изабелла пришла в полный восторг, услышав это известие. Что же Касается Габриэль, то она сидела молча, улыбаясь, погруженная в свои мысли. Приближался день, которого она так долго ждала.

Вскоре она выехала в Маклсфилд в удобной карете Хардингов, мягкое сиденье которой было обито бархатом, в ее муфте лежала грелка. Кроме того, Хардинги дали в дорогу Габриэль дорожные часы в кожаном футляре, мелодичным звоном отбивавшие каждый час, чтобы она чувствовала, как быстро бежит время, приближая ее к долгожданной встрече. Габриэль остановилась на ночь в придорожной гостинице, а на следующий день после полудня ее карста въехала во двор дома, где жил Николя. Прежде чем ехать на шелкоткацкую мануфактуру, Габриэль хотела убедиться, что его действительно нет дома. Она позвонила в начищенный до блеска медный колокольчик, висящий над дверью. На пороге появилась служанка.

— Капитан Дево дома? — спросила Габриэль.

— Нет, мэм. В это время он всегда на работе.

— Благодарю вас. Я отправлюсь туда.

Когда служанка закрыла дверь и направилась на кухню, Джессика, спускавшаяся по лестнице, перегнулась через перила и крикнула ей:

— Кто приходил?

Подняв взгляд на хозяйку, круглолицая молодая горничная с готовностью ответила ей:

— Какая-то иностранная леди спрашивала мистера Дево. Я сказала ей, что хозяин на мануфактуре, — и дверь, обитая зеленым сукном, закрылась за девушкой.

Джессика замерла на ступенях, прижав руку к груди, как будто пыталась усмирить свое бешено колотившееся сердце. Неожиданный визит незнакомки не на шутку испугал ее.

Карета Габриэль тем временем подъехала к зданию мануфактуры. Она не чувствовала под собой ног от волнения, входя в вестибюль, откуда доносился такой знакомый ей и родной шум работающих ткацких станков. Ей вдруг показалось, что она только вчера рассталась с Николя и что не было всех этих трудных лет. Габриэль взялась за ручку двери, ведущей в контору, и распахнула ее. Служащий, что-то писавший за своим столом, быстро поднялся и двинулся ей навстречу, но она остановила его движением руки.