Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

— Ну, комиссар, ты такую речь закатил, что я и то поверил, что уже прямо завтра здесь будут наши. И откуда ты все это знаешь? А вдруг наши еще долго не придут? Видишь, что-то на фронте все притихло. Да и немцы больше не отступают. Может быть, нам еще долго придется ждать наших?

— Нет, командир, — твердо заявил я, — у меня такое предчувствие, что совсем скоро будут здесь наши. Смотрите: группа парашютистов-разведчиков высадилась в тыл врага, они же сообщили нам по секрету, что готовится большое наступление Красной Армии на Белорусских фронтах, а потом эта бомбежка Борисова нашими самолетами, и опять же отступление немцев из-под Витебска. Отступают они глубоко к себе в тыл, видимо, за Березину. А ведь могли бы и занять оборону по озеру Селява, но здесь-то немцев нет. Видимо, им здорово дали наши под Витебском и Оршей, поэтому они без задержки отходят по нашим партизанским районам и, по-видимому, за Березину.

На другой день, часов в 10 утра, в нашу деревню пришла девушка партизанка-разведчица от командира второго отряда нашей бригады Хващевского Сергея Афанасьевича, который во время блокады остался на Буку и не попал в кольцо блокады. Она сказала:

— А вы знаете, что там сейчас творится? Бригада «Гроза», оставшаяся в болоте за Череей, около деревни Хвощи, попала к немцам в окружение. Командир бригады Нарчук С. Н. во время боя не выдержал и умер от разрыва сердца. Вся бригада, вместе с подпольным райкомом партии, была разгромлена немцами. Чудом остались в живых только отдельные партизаны. А нашему отряду удалось каким-то чудом спастись. На востоке от Бука сейчас идут сильные бои. Там наступает наша Красная Армия. Немцы отступают. Я шла всю ночь и боялась наткнуться на отступающие немецкие части. Но в деревнях за Колодницей их пока еще нет. По местам, где я шла всю ночь, немцев нет. Они отступают в сторону Минского шоссе.

После этих сообщений разведчицы мы с Цымбалом решили, что нашему отряду надо быть настороже, все время разведывать, что делается в близлежащих деревнях, чтобы не попасть в такое же положение, в каком оказались отряд Хващевского и бригада «Гроза».

К этому времени наш отряд еще пополнился несколькими партизанами, пришедшими из блокады. Они нам рассказали, что там происходит. Партизаны сильно голодают, многие съели свои кожаные ремни, едят выросшую по болотам молодую осоку, многие из них опухли от голода. Некоторые партизаны так ослабли, что уже не могут ходить. Еще несколько дней блокады, и партизаны начнут умирать от голода.

* * *

К рассвету бой в лесу на большаке Лепель — Борисов затих. Партизаны, понеся большие потери и не добившись успеха, были вынуждены отойти от него. В лучах восходящего солнца раннего утра, среди стволов сосен и мелких кустарников, лежало много распростертых на земле во всевозможных позах убитых партизан. Немцы сидели в своих окопах и бункерах, отдыхая от этого ночного боя и торжествуя свою победу над партизанами. Было необычно тихо в лесу, и только кое-где еще дымились догорающие стволы деревьев, да иногда были слышны слабые стоны умирающих, смертельно раненных партизан.

Вдруг где-то на дереве появилась ранняя птичка, и, как будто и не было никакого боя, она сначала робко, а потом в полный голос запела свою утреннюю песню. То ли эта песня птички, то ли прохлада раннего утра, но что-то заставило пошевелиться одного из партизан, лежащего ничком на земле под трупом убитой лошади. Очнувшись от тяжелого забытья, он с трудом приподнял голову и, преодолевая тяжесть навалившегося на него трупа лошади, стал постепенно выползать из-под него.

Дорогие читатели! Если бы мы в то время были с вами там, на этом поле боя, и внимательно пригляделись к бледному, изможденному лицу партизана, то с большим трудом бы узнали в нем нашего партизанского врача Курмаева Баки Сабировича. Что же с ним произошло?

Во время боя взрывом мины убило лошадь Курмаева, которую он вел за уздечку. На ней были навьючены его походные операционно-перевязочные ящики. Мина угодила прямо в лошадь и разорвала ее на мелкие части. К счастью, осколки этой мины не нанесли Курмаеву ран, его только сильно контузило и придавило упавшей на него лошадью и ящиками. Придя в себя и открыв глаза, он в первое мгновение никак не мог сообразить, где находится и что с ним. У него сильно шумело в голове и в горле все пересохло, ему страшно хотелось пить. Оглядевшись вокруг, он понял, где находится. У него лихорадочно заработали мысли. Инстинкт самосохранения подсказал ему, что надо делать. Курмаев ощупал себя, проверил, все ли части его тела целы, и, убедившись в этом, пополз, маскируясь среди деревьев. Так ему удалось выбраться незамеченным из леса, где был этот жестокий ночной бой. Когда ему удалось сравнительно далеко отползти от места боя, он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, опираясь на какую-то палку, побрел на запад подальше от этого места смерти. «Где наш отряд? Может быть, я здесь остался один», — думал он в отчаянии.

Сколько Курмаев еще шел по бездорожью, то ложась на земле и отдыхая, то снова поднимаясь с земли и почти бессознательно передвигая свои ноги, он этого не помнит. Только к вечеру он услышал приглушенные голоса мужчины и женщины, которые сидели в лесу под елкой. Когда Курмаев подошел к ним ближе, то услышал возглас:

— Смотрите, Наташа, ведь это идет Курмаев — врач первого отряда. Что с вами, Борис Савельевич? Вы не ранены? — обратился он к нему.

— Вот хорошо, что я вас здесь встретил, — с большим облегчением проговорил Курмаев и тяжело опустился на землю.

Только после того, как немного отдохнул и пришел в себя, он понял, с кем встретился здесь, в лесу. Перед ним сидел комиссар четвертого отряда Смирнов Константин и партизанка Наташа. Отбившись от своих отрядов и всей бригады, они втроем, гонимые огнем автоматов, пулеметов и минометов противника, еще долгие три недели, питаясь неизвестно чем, пробыли в болотах озера Палик, пока не были освобождены нашей армией. Такова судьба еще троих наших партизан.

Как я уже писал, после неудачной попытки нашего отряда найти хоть какую-нибудь пищу в деревне Палик, и когда мы попали под минометный обстрел немецко-фашистских частей, тогда, опасаясь огня, партизаны разбрелись по всему болоту в разных направлениях, и связь между нами полностью нарушилась.

В то время раненные в ноги Красинский В. Г. и Короткевич Егор решили держаться вместе. К вечеру им удалось из болота выбраться на небольшой островок, который находился примерно в километре от озера Палик. Выбравшись, они решили больше в болото не идти, так как боялись загрязнить болотной водой свои раны на ногах. На этом острове росли могучие дубы вперемежку с густым кустарником. Неожиданно для себя там они встретились еще с одним партизаном из соседнего отряда, который, обрадовавшись встрече с ними, сказал:

— Вот хорошо, что я теперь не один на этом острове. Я здесь нашел одно дерево, в котором имеется большое дупло. Давайте будем все вместе скрываться в нем.

И правда, в одном очень старом дубе, ствол которого был диаметром более метра, находилось большое дупло. Через отверстие в нем можно было легко пролезть человеку, а само дупло внутри было такой величины, что, прижавшись, можно поместиться всем троим.