Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

его рабочее место находилось в отеле «Ягерхох» возле Мауэрвальда. Вряд ли Штауффенберг рассчитывал на то, что этот престарелый господин сможет вечно разъезжать взад-вперед между Пиренеями и островом Тексел, между Перпиньяном (юг Франции) и Вентимильей (итальянский средиземноморский курорт между Сан-Ремо и Монако. — Ред.). Почти наверняка это был советник от безысходности. Кестринг сам говорил Хайнцу Херре, что согласился на эту должность для того, чтобы отблагодарить Кейтеля.

И снова происходит изменение в статусе добровольцев. Официально обозначение РОА не было признано, но сейчас, по крайней мере, солдаты назывались «добровольцами», а не членами «осттруппен». В начале 1944 г. для «недочеловеков» исчезли последние следы различия. «Добровольцы» могли иметь сексуальные отношения, с кем желали, и жениться на тех, кто им нравился. Если это была работа Штауффенберга, то следует заметить, что он возражал против вывоза «добровольцев» из оккупированных территорий Советского Союза. Тот факт, что Штауффенберг активно работал над защитой учреждений Гелена и Мартина и стремился сохранить некоторый централизованный контроль над добровольцами, интерпретировался различными способами. Как утверждает господин Аллен Даллес, примерно в апреле 1944 г. эмиссар организации сопротивления, куда входил Штауффенберг, Адам Трот цу Зольц был послан в Швейцарию, чтобы предупредить союзников. В случае их непризнания антигитлеровского правительства Штауффенберг использует русских рабочих и «добровольцев», чтобы объединиться со Сталиным в борьбе за общее дело. В то, что Штауффенберг был способен сотрудничать со Сталиным, также верит Ганс Гизевиус, у которого через два месяца состоялся единственный короткий разговор с ним. Карл Михель, более дружелюбно настроенный очевидец, хорошо знавший Штауффенберга, описывает расплывчатый план, по которому массы немцев вместе с четырьмя-пятью миллионами советских граждан должны удерживать баланс сил как против Гитлера, так и против Сталина. Поэтому в декабре 1943 г. Штауффенберг хотел удержать как можно больше русских «добровольцев» в немецких тренировочных центрах, которые станут «местами свободного рынка», где немцы и русские смогут подружиться. Исключительно тщетная надежда, ибо в 1945 г., когда эти «места свободного рынка» были действительно заняты власовскими войсками, случилось противоположное.

Баланс вероятностей предполагает, что Штауффенберг держал свои симпатии к советским дезертирам, которые возникли из его опыта службы полевым командиром в России в 1941 г., отдельно от своих планов свержения Гитлера. Да, это правда, что четыре члена заговора Штауффенберга, отдавшие свою жизнь после июля 1944 г., также активно занимались планами для дезертиров. Это были Хеннинг фон Тресков, фон Ронне, Эдуард Вагнер и Фрайтаг-Лорингхофен. Но это не такая уж необычная вещь, когда приязнь к русским соседствует с оппозицией Гитлеру. Вполне вероятно, что Власова могли бы считать агентом в этом заговоре. 20 июля 1944 г. единственной высокопоставленной личностью, проявлявшей хоть какой-то интерес к Власову как командующему русской армией, был Гиммлер.

Это факт, что во время вторжения союзников в Нормандию позиции Власова и его спонсоров были еще хуже, чем год назад, когда визит Власова в Россию был осужден Кейтелем. Власов не мог отдавать приказы так называемой РОА на Западном фронте, хотя с начала вторжения союзные комментаторы называли их «солдатами Власова». Эта ошибка возникла из-за использования имени Власова в захваченных пропагандистских материалах для «добровольцев», некоторые из них действительно были подписаны Власовым, но большинство — сфабриковано IV отделом пропаганды вермахта. Власов не вернулся в лагерь для военнопленных, как угрожал это сделать в октябре 1943 г., но ему уже больше не разрешалось разъезжать, а его резиденция находилась под усиленным наблюдением. Когда 1-я казачья дивизия Паннвица отбывала из Млавы на Балканский фронт, обратиться к ней с напутственным словом было позволено не Власову, а старому белогвардейскому генералу Петру Краснову.

После дня «Д» (высадка союзников в Нормандии 6 июня 1944 г. — Ред.) Власов только мог беспомощно наблюдать уничтожение обученных батальонов «добровольцев». И тем не менее в атмосфере всеобщего развала и происходивших время от времени катастроф именно батальоны белорусского или великорусского состава проявляли себя лучше всех, в особенности два батальона полковника Буняченко, человека Власова. Этот грубый украинский крестьянин в прошлом командовал дивизией Красной армии во Владивостоке и служил в штабе маршала Тимошенко. Его отозвали в Берлин из Нормандии 12 августа, и его рапорты содействовали в этот критический момент поддержке дела Власова. Напротив, значительная часть кавказских и азиатских волонтеров бунтовала и дезертировала. Бо…льшая часть «Штаммдивизион», который был укомплектован из «национальных легионов», подлежала разоружению во время отступления с юга Франции на Бельфор. Кестрингу пришлось отправить полевого командира, чтобы собрать рассыпавшиеся отступающие части. К сожалению, для этого он выбрал своего буйного протеже Оскара фон Нидермайера, который уже сам был в тяжелом положении. Со своим московским прошлым он не питал расположения к кавказским или азиатским войскам. Его рапорты становились все более и более пораженческими, пока в конце концов он не порекомендовал полностью разоружить их. Но в этот момент Нидермайер был арестован сам за какое-то особенно грубое неповиновение и посажен в офицерскую тюрьму предварительного заключения в Торгау. Нидермайера так и не судили, но после освобождения русскими он совершил еще одну ошибку, отдав свой опыт на службу завоевателям, и в результате просто исчез.

После окружения в районе Фалеза (из Фалезского котла немцы вырвались, но понесли тяжелые потери (до половины личного состава и почти всю тяжелую технику), в плен попало 50 тыс. — Ред.) и оставления немцами Франции и большей части Бельгии остатки русских волонтеров на Западе были поставлены на рытье окопов на германской границе. Более 30 тыс. попали в плен к союзникам — возможно, небольшая доля по отношению к общей массе. Это произошло отчасти благодаря одному случаю. Союзные пропагандисты, которые обращались к бывшим солдатам Красной армии по радио и через громкоговорители, предполагали, что их аудиторию насильно заставили служить немцам и что их родная страна по-прежнему любит этих людей. 24 июня начальник штаба у Нидермайера полковник Хансен доложил, что некоторые из захваченных «добровольцев», которых уговорили работать на британцев и американцев, скрывали эту ошибку, сообщая по радио, что те «добровольцы», которые сдадутся союзникам, будут отправлены в Канаду. На деле же советское правительство успешно затребовало их репатриации, которая проходила через Гулль (Кингстон-апон-Халл) и Мурманск.

Как мы теперь знаем, Гитлер ни в малейшей степени не интересовался тем, что происходило с добровольцами. Но после 20 июля 1944 г. Гиммлер стал командующим Резервной армией и, таким образом, ответственным за восполнение потерь в личном составе на фронтах. Особая трагедия захваченных «добровольцев», которые передавались Советскому Союзу, должна была показать даже Гиммлеру, что «добровольцы» сейчас ничего не выигрывают, на каком бы фронте они ни сдавались. Перспектива объединенного командования дезертирами и фальшивой Русской освободительной армией наконец-то заслужила одобрение.

10 июля заместителю Власова