Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега» - Николай Иванович Леонов

Я, безусловно, ему нравлюсь, один раз он шутливо обнял меня, но тут же отпустил. Его тянет к женщине, это естественно.

— Безусловно. — Шлоссер задумался, после небольшой паузы спросил: — Вы не видели в машине какую-нибудь книгу?

— Нет, — удивленно ответила Лота, — хотя постойте, барон. — Она нахмурилась, вспоминая. — Книга была, но не в машине, капитан достал ее из кармана. Томик Гейне. Маленькая книжечка, прочитав мне несколько четверостиший, он спрятал ее в карман плаща.

— Гейне? Вы не ошиблись? Ведь он в Германии запрещен.

— Нет, не ошиблась.

— Отлично, Лота! — Шлоссер встал. — Вашего кавалера пора арестовывать! Если я прав, то доказательства у нас будут.

— А если нет?

— Если нет, извинимся. Невелика птица. Распорядитесь, чтобы мне принесли карту Таллина.

Лота вышла.

— Вы не знаете, где сейчас наш капитан? — спросил барон, когда Лота вернулась в кабинет.

— Знаю, капитан пятнадцать минут назад вновь выехал из Таллина. На какой-то хутор.

— Поехал? — Шлоссер улыбнулся. Отлично, ведь это по его, Шлоссера, указанию Скорина дезинформировали, сообщив новый адрес Греты Таар. — Пятьдесят пять километров. В нашем распоряжении около трех часов. Попробуем успеть.

Унтер-офицер принес крупномасштабную карту Таллина. Шлоссер расправил сгиб карты, взял циркуль, аккуратно воткнул его в указанную Лотой точку, где находилось кафе с толстой добродушной хозяйкой, вчера угощавшей девушку превосходными сбитыми сливками.

— Отсутствовал около восьми минут. — Шлоссер раздвинул циркуль. — Чуть прибавим. С запасом будет так. — Он очертил круг. — Два десятка домов. Пустяки, Лота. — Барон хотя и обращался к девушке, явно забыл о ее присутствии. Продолжая смотреть на карту, он снял телефонную трубку, набрал номер. — Говорит майор фон Шлоссер. Мне срочно нужно двадцать неглупых парней. Да, кажется, начинаю.

Лота впервые видела Шлоссера за активной работой. Команды, которые он отдавал, были скупы и лаконичны. Оказалось, что уже заготовлены размноженные фотографии капитана Кригера. Прибывающие в кабинет офицеры Целлариуса брали фото, ставили на карте в очерченном секторе крестик и быстро выходили. Скоро круг на карте оказался заштрихован полностью. Шлоссер с Лотой быстро доехали до кафе, в котором вчера Лота и Скорин пили кофе. Шлоссер был молчалив и сосредоточен. Девушка притихла, несколько раз пыталась заговорить, наконец собралась с духом и сказала:

— Словно охота, барон.

— Охота? — не поняв, переспросил Шлоссер, улыбнулся. — В нашей профессии главное — не оказаться дичью. Однажды, в Москве… — Он замолчал и, щелкнув пальцами, подозвал хозяйку. — Два коньяка, пожалуйста.

— Что в Москве, барон? — тихо спросила девушка.

Шлоссер подождал, пока хозяйка принесла коньяк, пригубив рюмку, взял Лоту за руку:

— Я говорил, Лота, что вы интересная девушка? Не говорил? Странно.

А в близлежащих домах хлопали двери, испуганные хозяева рассматривали фотографию Скорина. Люди в немецкой форме торопливо поднимались и спускались по лестницам. Их каблуки дробно отсчитывали ступени и секунды. Двери открывались и закрывались.

Круг суживался.

Скорин в это время уже возвращался в Таллин. Естественно, что в управе снова «ошиблись», на указанном хуторе о семье Таар никто даже не слышал. На дорожном указателе было написано: «До Таллина семнадцать километров». Сбросив скорость, разведчик свернул на проселочную дорогу, затем свернул в лес. Скорин вышел из машины, размял ноги, взглянул на часы.

Расстелив плащ, он лег, блаженно расслабившись, смотрел в голубое безоблачное небо. Весенняя ярко-зеленая трава, еще жидковатая, но зато ароматная, привлекла даже птиц. Они пикировали вниз, едва коснувшись зеленого ковра, снова взмывали вверх, чтобы, захлебываясь, накричаться в ветвях деревьев и вновь ринуться вниз. Казалось, Скорин пригрелся на солнышке, задремал, но, открыв глаза и вновь взглянув на часы, он поднялся, лениво, расслабленно шагая, подошел к стоявшей в перелеске машине, открыл багажник, достал чемодан с рацией. Шифровка была приготовлена заранее. Проработав на ключе около трех минут, Скорин свернул рацию, вывел машину на шоссе и прибавил скорость.

Круг поисков замкнулся. Хозяин, у которого Скорин снял квартиру, взглянул на предъявленную фотографию, испуганно кивнув, втянул голову в плечи. На эти плечи тотчас опустились дюжие руки, они вытащили хозяина на лестничную площадку.

Ожидая доклада, Шлоссер в кафе развлекал Лоту:

— Я неравнодушен к слабому полу. И будь моя воля, жил бы в имении, ухаживал за красивыми женщинами, изредка ходил бы на охоту, но не стрелял. Вы не поверите, но я не люблю убивать. Все живое прекрасно и создано для жизни. Так же, как вы и я. Красоту надо уметь чувствовать…

Дверь кафе распахнулась, офицер вытянулся и козырнул. Шлоссер кивнул ему, допил коньяк, подал руку Лоте.

Шлоссер, выслушав доклад о том, что квартира найдена и в ней обнаружен тайник, установил за квартирой наблюдение. Приказал, чтобы капитана не трогали, но и не спускали с него глаз, о всех передвижениях Кригера по городу докладывали бы немедленно.

Шлоссер простился с Лотой, вернулся в свой кабинет, где ему сообщили, что перехвачена новая шифровка, переданная из пригорода. Кроме того, на столе лежал конверт с берлинским штемпелем. Вскрыв конверт, Шлоссер узнал, что Пауль Кригер в Берлинском университете не учился. Итак, капитана можно арестовать. Правда, сначала майор хотел бы получить томик стихов Гейне, о котором рассказывала Лота.

Размышления Шлоссера нарушил приход гауптштурмфюрера Маггиля. Барон вышел из-за стола:

— Очень рад, гауптштурмфюрер. Давненько вас не было в моем кабинете.

— Здравствуй, Георг. Оставь свой официальный тон. — Маггиль пожал барону руку, тяжело отдуваясь, опустился на диван. Ты же прекрасно знаешь, что меня не было в городе.

— Да-да. Я стал рассеян, Франц. Ты ездил ловить русских бандитов. Как прошла поездка? Хочешь выпить? — Шлоссер подошел к шкафу. — Коньяк? Водка?

— Водка. Налей мне стакан водки. — Маггиль, достав из кармана платок, вытер лицо и шею. — Операция прошла неплохо. Неплохо, Георг. Но они страшно упрямые люди. Мы всех их зовем русскими. — Он взял у Шлоссера стакан, выпил, громко фыркнув, замотал головой. — Спасибо, хорошо. Ты знаешь, Георг, в этой стране сотня разных племен. — Маггиль, о чем-то вспоминая, протянул Шлоссеру стакан. — Еще, пожалуйста. Сотня племен, и все упрямые. Как быки на нашей ферме.

Шлоссер вновь наполнил стакан и, думая, зачем вдруг пожаловал Маггиль, посмотрел на него и добродушно улыбнулся.

— Ты устал. — Он налил себе полрюмки коньяка. — Не хочу надоедать советами, но не надо много пить, дорогой Франц. Алкоголь расшатывает нервы. В нашей работе необходимо спокойствие.

— Алкоголь! — Маггиль выпил. — А кровь не действует на нервы? Наша работа… У нас разная работа, господин барон. — Он замолчал, провел ладонью по лицу.

— Каждому свое, дорогой Франц. — Шлоссер отрезал кончик сигары. — Но водка действительно расшатывает нервы. — Уже поняв, зачем пришел Маггиль, барон решал, какую пользу можно извлечь из его визита.

— Сидишь, перебираешь бумажки!