Стекло и дерево - Сергей Буянов

– Слушай, капитан, – обратился он к коллеге закончив чтение, – знаешь, почему ты до сих пор капитан?

Кудрин изучающе посмотрел на одногодка.

– Знаю.

– Вот и хорошо! Тебя отсылают на раскопки, ожидают пусть не самородка, но хоть жилку золотой россыпи, а ты что? Откапываешь свежую выгребную яму с дерьмом! И что теперь с этим делать, а? – полковник в упор уставился на подчинённого.

– Странно, ты меня спрашиваешь?

– Да пойми ты, капитан, это же такое дерьмо!

– Согласен.

– У меня просто волосы дыбом! – Кудрин провёл пятернёй по голове.

– Ужас.

– Знаешь, что я скажу?

– Знаю. Убери материал в сейф до лучших времён!

– Структуризация, реорганизация и так далее, – вслух начал размышлять полковник, – а может, всё к лучшему?

– Не понимаю ход мысли.

– Ты прекрасно знаешь, какая вонь подымется, стоит нам открыть уголовное дело! Мы с тобой окажемся самыми виноватыми. Мы же отнимем у людей Веру! И так всё плохо, а на те вам, получайте вдобавок по башке!

– А если негласно? – предложил капитан.

– Это мысль, и почему ты до сих пор капитан? Есть у меня соображение, – Кудрин вкратце изложил суть. Получалось не так скоро, но наверняка!

«Дело» получило ход.

Первое заседание суда закончилось ничем. Данилыч пускал сопли жалости, вышибал слезу из заседателей, но толком ничего не поведал. Кроме того, не явились свидетели.

– Сколько это продлится? – спросил Рим у адвоката.

– Кто знает? Процесс не первой важности.

– И следующее заседание ничего не даст?

– Вполне возможно. Что делать, надо быть готовыми и к такому ходу событий.

– У нас есть шансы выиграть?

– Нам надо думать, как бы не проиграть, – честно признался защитник. – Они предполагают подключить общественность. А общественность против нас – психиатрические репрессии! Каждый считает себя потенциально пострадавшим, каждый боится психушки, как огня!

– И вы?

– Я не исключение. Всё знаю, всё понял. Но где-то в глубине души, глядя в ваши глаза, ожидаю чего-то, не могу даже сказать – чего. И… ощущаю на себе смирительную рубашку!

– Они давно не используются, – заметил Рим.

– Всё равно как-то не по себе! Вы хорошие люди, участливые, понимающие, но лучше держаться от вас подальше!

– Вы не верите в мою невиновность?

– Верю, но очень тяжело всё пойдёт! Советую вам использовать механизм третейского суда.

– Договориться самим?

– Примерно так. Тем более, Дулина на вашей стороне!

Рим пристально поглядел в глаза адвокату. Вот он, защитник законности! Явно не обременён интеллектом, а психолог-то и вовсе никудышный! Как он купился, а?

Действительно, Дулина аж визжала в зале суда:

– Любимов – прекрасный сотрудник! Я его, можно сказать, с пелёнок знаю! Он работает днём и ночью! Да я первой сказала: «Давайте ему Докторскую»! Я разрешила его жене учиться досрочно, полагаясь на высочайший профессионализм Рима Николаевича! Ему бы чуточку отдохнуть, успокоиться, ан нет! Он всё в работе, всё в работе! Любимов даже не поехал на международный симпозиум, чтобы оказать научную поддержку больнице – самоотверженно принялся за консультативный приём! Вот и устал, перегрузился человек. Со всяким может случиться нервный срыв. Я сама освободила Любимова от излишней нагрузки, но, увы, поздно!

– Вы видели, как врач ударил пациента? – спросил судья.

– Да я до сих пор не могу поверить!

– Вы видели? Отвечайте на вопрос!

– Нет, я не видела, но с ним сидела на приёме наша медсестра. Она работает тридцать лет – очень добросовестный сотрудник! Не могу сказать: верю ли я ей?

– Этого никто не спрашивает, – осадил судья. Его стала раздражать свидетельница.

– Конкретно, вы видели?

– Я слышала.

И этот дурачок-адвокат купился! Настолько убедительной ему показалась речь Дулиной.

Рим попрощался с защитником. Легко сказать: «Сами договоритесь»! С кем договориться? С Ежихой? Как? Сесть на иголки?

В День защитника Отечества за столом Дулина подняла фужер за Рима, при всём коллективе громогласно сделала тост-заявление:

– Рим Николаевич! Выше нос! Я всегда и всюду защищала и буду защищать своих сотрудников! Вы, хоть и отделились немного от нас, для меня всегда останетесь родным!

Тем временем Сулимович готовил последнюю публикацию. Журнал всё-таки решили прикрыть за ненадобностью. Оскорблённый главный редактор собрался хлопнуть напоследок дверью!

А Карина Львовна, проклиная нелогичное упрямство дочери, получила от Америки в лице доктора-гинеколога Шиккельмана великодушное разрешение на роды Эвелины в России.

– Ты чего такой кислый? Жена приезжает, а ты не рыба, не мясо! Пётр хлопнул друга по плечу. – К Восьмому марта приготовил подарок?

– Да уйди ты! – отмахнулся Рим.

– Опять поссорились?

– Нет, ещё этого не хватало.

– А чего тебе хватает? Что у тебя плохо? – недоумевал Пётр. – Кстати, давно бы уже слетал в Штаты!

– Да нельзя мне!

– Как это нельзя? Какой на дворе год?

– А вот так! – Рим устал от недомолвок и подробно рассказал всё.

Пётр молчал. Стараясь не перебивать, он иногда вскакивал от негодования, но слушал дальше. Когда Любимов дошёл до событий последнего дня и закончил, технический директор взорвался бурным потоком ненормативной лексики. Спустя несколько минут, среди ругательств начали проскальзывать осмысленные слова.

– Да почему же ты мне? Мне?! Ничего не сказал до сих пор! До сих пор!!!

– Я не разделяю твоих методов.

– Всё! Всё, замолчи! Сейчас начнёшь нести чушь о мафии, об убийствах и так далее! Хорошо, лучше поздно, чем никогда.

– Каковы твои планы?

– Подробности тебе неинтересны, – отрезал Пётр. – Поверь, всё будет путём! Посильная помощь будет оказана в полном объёме, не сомневайся!

– Мочить?

– Сушить! – вспылил Пётр. – У тебя есть работа?

– Всегда полно.

– Вот и работай, доктор наук, – Пётр сорвался с места улаживать свои дела.

Прилетела, наконец, Лина! И тёща тоже.

Рим взял на работе отгулы. Сколько всего требовалось сказать, сколько почувствовать. Да просто смотреть друг на друга, не отрываясь!

Вновь начал сходить снег. Оживала природа, подготавливая условия для новой жизни!