Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Это сражение было единственным из пяти других сражений с эскадрой Сюффрена у побережья Индии, в котором английский адмирал представлял наступающую сторону. В нем нет никаких признаков теории тактических комбинаций. С другой стороны, Хьюджес постоянно демонстрирует способности, сообразительность и предусмотрительность искусного моряка, а также несомненную отвагу. Он действительно был великолепным представителем средних чинов английского морского офицерства середины ХVШ века. И если нельзя не порицать его общую неосведомленность в наиболее важной части его профессии, то все-таки полезно заметить, насколько совершенное знание других ее деталей и твердая решимость не уступать противнику восполняли этот очевидный недостаток. Как римские легионы исправляли ошибки своих военачальников, так английские капитаны и моряки часто спасали то, что утрачивалось из-за ошибок их адмиралов, – ошибок, которых ни капитан, ни моряки не признавали, ни, возможно, даже не допускали. Нигде эти прекрасные качества не проявлялись так отчетливо, как в сражениях с эскадрой Сюффрена, потому что нигде они не были так востребованы. В анналах морской истории невозможно найти более яркие примеры отчаянного и вместе с тем эффективного сопротивления превосходящим силам, чем в битве Monmouth 12 апреля или Exeter 17 февраля. Случай с последним кораблем стоит того, чтобы рассказать о нем. «В конце боя, когда Exeter был почти полностью разрушен, старший офицер подошел к коммодору Кингу справиться о том, как ему следует поступить с кораблем, так как его атакуют два корабля противника. Коммодор дал краткий ответ: «Делать ничего не надо, надо сражаться, пока корабль не потонет»[174]. Корабль был спасен.

Сюффрен к этому времени, наоборот, был раздражен сверх меры проступками своих капитанов. Силлар был отослан на родину, но, кроме него, были отстранены от комадования два других офицера (оба со связями во влиятельных кругах) и один родственник самого Сюффрена. Какой бы правильной ни была эта мера, немногие, помимо Сюффрена, решились бы на нее. Ведь, насколько известно, он носил тогда всего лишь звание капитана, но даже адмиралам не позволяли так поступать с подчиненными офицерами. «Возможно, вы сердитесь, монсеньор, – писал Сюффрен, – что я не прибег к таким суровым мерам раньше, но прошу вас помнить, что устав не позволяет этого даже офицеру в адмиральском звании, которого я не имею».

Выдающаяся энергия и военные способности Сюффрена начинают заметно влиять на исход его противоборства с Хьюджесом сразу же после боя 6 июля. Борьба была ожесточенной, но военные качества француза начинали сказываться так, как и должны были сказаться. Потери двух эскадр в людях в ходе последнего боя составляли 1:3 в пользу англичан. С другой стороны, англичане явно потеряли больше в парусах и рангоуте – в движительной силе. Вечером обе эскадры бросили якоря, англичане – в Негапатаме, французы – у Куддалура под ветром. 18 июля Сюффрен снова был готов выйти в море. Между тем Хьюджес в тот же день только что решил отправиться в Мадрас для завершения исправления повреждений своих кораблей. Сюффрен задержался несколько дольше из-за официального визита к Хайдару Али, продиктованного политической необходимостью, после которого отправился в Батикалоа. Он прибыл туда 9 августа, ожидая подкреплений и поставок припасов из Франции. 21 августа они были доставлены, и через два дня Сюффрен отбыл, теперь с 14 линейными кораблями, в Тринкомали, бросив якорь у порта 25 августа. Следующей ночью на побережье были высажены войска и артиллерия, начался штурм города. 30 и 31 августа сдались два форта, составлявшие основу его обороны. Чрезвычайно важный порт перешел в распоряжение французов. В уверенности, что Хьюджес не замедлит вскоре появиться, Сюффрен охотно согласился отдать все военные почести побежденным, как того требовал губернатор острова, удовольствовавшись существенным приобретением. Через два дня, вечером 2 сентября, французские сторожевые фрегаты обнаружили приближение английской эскадры.

В течение шести недель, когда Сюффрен был столь активен и предприимчив, эскадра английского адмирала преспокойно стояла на якоре, производя исправления повреждений и запасаясь припасами. Точной информации, позволяющей судить о том, насколько эта задержка была неизбежной, нет. Но, принимая во внимание хорошо известные свойства английских моряков такого возраста, едва ли можно сомневаться, что, если бы Хьюджес обладал неуемной энергией своего великого соперника, он смог бы сэкономить два дня, которые решили судьбу Тринкомали, и дал бы сражение во спасение порта. Фактически этот вывод подкрепляется его собственными донесениями, которые свидетельствуют о том, что 12 августа его корабли были почти переоснащены. И все же, ожидая нападения на Тринкомали, Хьюджес не вышел в море до 20 августа. Потеря порта заставила его покинуть восточное побережье, пребывание у которого становилось небезопасным с началом северо-восточного муссона. Она дала важное стратегическое преимущество Сюффрену, не говоря уже о политическом влиянии на туземных правителей Индии.

Чтобы полностью оценить отличительные особенности двух адмиралов, необходимо также отметить, как различалось их положение в отношении обеспечения материалов для исправления повреждений. После боя 6 июля Хьюджес нашел в Мадрасе запасной рангоут, трос, боеприпасы, провиант и другие материалы. Сюффрен не обнаружил в Куддалуре ничего. Чтобы привести эскадру в боеспособное состояние, требовалось 19 новых стеньг, помимо мачт, рей, такелажа, парусов и т. д. Для выхода в море с фрегатов и малых судов сняли и поставили на линейные корабли мачты, фрегаты же оснастили за счет демонтажа английских трофеев. В Малаккский пролив были направлены суда для заготовки дополнительного рангоута и корабельного леса. На берегу разбирали дома, чтобы раздобыть бревна для починки корпусов кораблей. Еще больше затруднений доставляли особенности якорной стоянки, представлявшей обычно открытый рейд в условиях часто бушующего моря и присутствия неподалеку английской эскадры. Но работы производились на глазах главнокомандующего, который, подобно Хоу в Нью-Йорке, воодушевлял рабочие бригады своим постоянным присутствием. «Несмотря на изрядную тучность, Сюффрен демонстрировал заразительный энтузиазм молодости. Его видели повсюду, где кипела работа. Под его мощным влиянием самые трудные работы выполнялись с необыкновенной быстротой. Тем не менее его офицеры жаловались ему на плохое состояние эскадры и необходимость владения портом для линейных кораблей. «Пока мы не возьмем Тринкомали, – отвечал он, – открытые рейды Коромандельского берега отвечают нашим потребностям»[175]. Именно эта активность на Коромандельском берегу обеспечила успешное взятие Тринкомали. Оружие, которым воевал Сюффрен, теперь устарело, но результаты, добытые его упорством и энергией, принадлежат к числу неувядаемых уроков истории.

Пока характеры двух лидеров сказывались, таким образом, на ходе противоборства в Индии, другие, не менее долговечные уроки заносили в анналы истории правительства противоборствующих стран, которые прилагали энергичные усилия для установления выгодного для себя соотношения сил. Английское министерство после известий о битве при Прая снарядило в ноябре 1781 года большой и компактный караван под конвоем внушительной эскадры из шести линейных кораблей под командованием энергичного офицера, чтобы усилить Хьюджеса. Французы же в это время отправляли небольшими караванами сравнительно скромную помощь, явно уделяя больше внимания обеспечению секретности операции, чем мощи сил сопровождения. Так, Сюффрен, преодолевая бесчисленные трудности, с горьким чувством разочарования узнавал, что то один, то другой небольшой караван, отправленный для его снабжения, захватывался неприятелем или возвращался во Францию, перед тем как покинуть европейскую акваторию. К северу от Гибралтарского пролива малые караваны действительно не могли рассчитывать на безопасность. Так преимущества, добытые благодаря его энергии, в конце концов были утрачены. Вплоть до падения Тринкомали французы господствовали в индийских морях, но через шесть месяцев соотношение сил изменилось с прибытием английских подкреплений под командованием сэра Ричарда Бикертона.