Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Следует отметить, что в донесениях Хьюджеса не обнаружено никаких жалоб на своих капитанов. Шесть из них пали в бою, и каждого он доброжелательно характеризует простыми, но, очевидно, искренними словами. Между тем об оставшихся в живых он часто отзывается с похвалой, как в целом, так и по отдельности. Отчетливое различие между двумя лидерами и между отдельными командирами кораблей, с каждой стороны, выделяет эту кампанию среди других как характерную и поучительную. А преподанный ею конечный урок находится в полном соответствии с опытом всей военной истории с давних времен. Сюффрен обладал талантом, энергией, решительностью, здравыми военными идеями и, кроме того, был искусным моряком. Хьюджес, отвечавший, очевидно, всем необходимым требованиям своей профессии, вероятно, командовал бы кораблем не хуже любого из капитанов, но в нем незаметно и следа от качеств офицера со стратегическим мышлением. С другой стороны, без повторного подчеркивания мастерства и верности долгу английских офицеров среднего звена очевидно, что, какова бы ни была причина, отдельные французские корабли, как правило, управлялись по сравнению с их противниками хуже. Четыре раза, по утверждению Сюффрена (и трижды наверняка), английскую эскадру спасала от полного разгрома разница в квалификации нижестоящих офицеров двух эскадр. Хорошие войска часто исправляют ошибки плохого полководческого искусства, но в конечном счете побеждает лучший военачальник. Об этом красноречиво свидетельствует кампания 1782–1783 годов в индийских морях. Война сократила срок противоборства, но не раньше, чем ясно определился его исход.

Сражение 3 сентября, как и 6 июля, завершилось с переменой ветра на юго-восточный. Когда это произошло, английская линия сделала поворот через фордевинд и снова выстроилась на другом галсе. Французы тоже повернули через фордевинд, и корабли их авангарда, оказавшиеся теперь на ветре, спустились между своими поврежденными кораблями и линией неприятеля (В). К закату солнца Хьюджес повернул на север, потеряв надежду вернуть Тринкомали, но получив удовлетворение оттого, что жестоко отомстил своему удачливому противнику.

Твердость духа, бывшая не последним из качеств Сюффрена, подверглась жестокому испытанию после боя у Тринкомали. Возвращаясь в порт, 74-пушечный Orient вследствие плохого управления наскочил на мель и погиб. Единственным утешением стало использование спасенного рангоута для оснастки двух кораблей, потерявших мачты. Другие перебитые мачты заменили, как прежде, посредством демонтажа фрегатов, команды которых также потребовались для восполнения потерь в живой силе. Исправления повреждений производились с обычной энергией наряду с укреплением оборонительных сооружений порта. 30 сентября эскадра отбыла к Коромандельскому берегу, где ее присутствия властно требовали интересы французов.

Через четыре дня добрались до Куддалура, и здесь другой неумелый капитан, пытаясь определить якорную стоянку, разбил 64-пушечный Bizarre. Вследствие потери двух кораблей Сюффрен в следующем бою мог противопоставить только 15 линейных кораблей 16 кораблям неприятеля; настолько общие результаты боя зависят от способностей и стараний отдельных лиц. Хьюджес находился в Мадрасе, в 90 милях к северу, куда ушел сразу после последнего сражения. Он сообщает о значительных повреждениях кораблей. Но ущерб распределялся столь равномерно среди кораблей английской эскадры, что Хьюджеса трудно оправдать за его неспособность дальнейшего преследования французов.

В это время года муссон, приходящий с юго-запада на 4–5 месяцев, меняется на северо-восточный ветер, дующий в направлении восточного побережья полуострова, где нет удобных гаваней. Следующее за этим волнение моря часто делает побережье совершенно недоступным и поэтому исключает оказание поддержки армии с моря. Смена муссонов часто сопровождается мощными ураганами. Обоим флотоводцам поэтому пришлось покинуть регион, пребывание в котором становилось опасным и бесполезным. Если бы Тринкомали не был утрачен, Хьюджес, при наличном состоянии своей эскадры, мог бы дожидаться там скорого поступления подкреплений и поставок припасов из Англии. Ведь этот порт, хотя и не отличался здоровым климатом, все же был выгодно расположен и хорошо защищен. Бикертон уже добрался до Бомбея и шел к Мадрасу, имея в составе своей эскадры пять линейных кораблей. В сложившейся обстановке Хьюджес посчитал необходимым уйти на время неблагоприятного сезона в Бомбей, выйдя или, скорее, став выброшенным в море ураганом 17 октября. Через четыре дня Бикертон прибыл в Мадрас, не обнаружив там адмирала. С характерной для него энергией он решил 28 ноября немедленно возвращаться в Бомбей. Корабли Хьюджеса, рассеянные и поврежденные штормом, пришли туда один за другим через несколько дней.

Тринкомали оставался в распоряжении Сюффрена, и все же его положение не было легким. Безопасность порта сомнений не вызывала. Опасаться нападения английского флота не приходилось. Но с другой стороны, помимо опасения заболеваний в период наступления муссона возникали сомнения в возможности обеспечения экипажей всем необходимым продовольствием. Короче говоря, несмотря на свое стратегическое значение в силу своей мощи и расположения, порт нуждался в ресурсах. В противовес Тринкомали имелась альтернатива в виде Ачена (Аче), бухты на противоположном берегу Бенгальского залива, на северозападной оконечности острова Суматра. Этот порт отличался здоровым климатом, мог снабдить провиантом и, в силу своего расположения относительно северо-восточного муссона, давал возможность кораблям достигнуть Коромандельского побережья скорее, чем из Бомбея, когда ослабление муссонов сделает возможным пребывание там флота.

Однако действительно сложная проблема, стоявшая перед Сюффреном, состояла не только из этих простых соображений. Незначительные результаты этой кампании, видимо, не заслоняли от него того, что можно было добиться большего и что это зависело от его решения. Французская политика отправки подкреплений малыми подразделениями влекла за собой не только большие потери. Среди разбросанных в регионе гарнизонов и экипажей кораблей превалировало ощущение неопределенности своего положения. Эта неопределенность, потери и задержки с поставками необходимых подкреплений и припасов из Франции оказывали серьезное влияние на политическую обстановку в Индии. Когда Сюффрен впервые достиг побережья полуострова, англичане прибрали к рукам не только Хайдара Али, но и маратхов. С ними 17 мая 1782 года был подписан мир. Но вероятно, из-за того, что среди маратхов имелись противники соглашения о мире, обмен ратификационными грамотами до декабря не состоялся. Как среди маратхов, так и при дворе султана Хайдара Али имелись партии, преследовавшие разные интересы. Каждая из сторон убеждала французов, что все зависело от соотношения сил между ними и англичанами. Французы же, несмотря на все старания, не могли добиться определенной информации о договоре. Все, что Франция могла предъявить, заключалось в результатах присутствия и действий Сюффрена – в престиже его таланта, захвате Тринкомали и других военных успехах. Французские войска, запертые в Куддалуре, зависели от султана в деньгах, продовольствии, подкреплениях. Даже эскадра наведывалась к нему ради денег, леса для мачт, боеприпасов и зерна. С другой стороны, англичане прочно владели положением. Хотя в целом инициатива была не на их стороне, они кораблей не потеряли. Как известно, в Бомбей уже прибыла сильная эскадра под командованием Бикертона. Наконец, пока французы выпрашивали деньги, англичане владели ими в изобилии.