Звездные изгнанники - Андрэ Нортон

— Ты... никого не узнал? Память не вернулась?

— Никого... — Я колебался недолго, всего лишь на протяжении одного вдоха. — Я искал — ничего не было, ни кусочка металла, чтобы отличить один скелет от другого. Но думаю, там все обитатели поселка. Но почему не я? Я видел останки других детей...

Лицо ее было лишено выражения, словно она надела маску.

— Как по-твоему, сколько было этим детям?

Я беспокойно поерзал.

— Не могу сказать — но они не совсем малыши.

— А тебе было пять лет, — вслух размышляла она. — Мне должно было быть около четырех... были еще два ребенка, совсем младенцы... и женщина... но она повредилась в уме и исчезла в Чащобе. Разорвала повязки, наложенные врачами, и ее путь проследили до самой Чащобы.

— Но малыши — что стало с ними?

Сидя на мешке с припасами, которые не нужно открывать сегодня, она опиралась рукой о колено и закрывала рукой подбородок. Казалось, она тоже смотрит в огонь в поисках утешения.

— Это были близнецы, брат и сестра. У них был родственник, инопланетник, он прилетел, собираясь осесть в Роще Бура. А когда услышал о случившемся, забрал детей к себе и улетел. Я так и не знаю, что с ними было потом.

— Всего Тень уничтожила восемь поселков и владений. — Я перечислял, загибая пальцы. — Мунго, Бур... поселок Стеблиша на дальнем западе и чуть южнее один поселок инопланетников... впрочем, это не настоящий поселок, а исследовательская станция со сменным персоналом, там изучали гибридизацию растений. Затем на востоке Уэлк-Таун, владения Ломака, Роббина, Каттер-на. Мы с отцом побывали в Уэлк-Тауне, Ломаке, Каттер-не, на инопланетной станции и в Стеблише. Но сколько еще детей выжило?

— Как это сколько? — Маска спала с ее лица, на нем появилось выражение изумления. — Только ты и я! Вот и все! Ты, конечно, слышал о промежутках в рождаемости...

Это еще одна странность Бура, о которой я почти забыл с тех пор, как отец читал мне свои записи. Промежутки в рождаемости... Поселенцев побуждали размножаться, как только становилось возможно, если на новой планете складывались благоприятные условия. Но Бур и здесь имел особенность, которая вначале вызывала тревогу, но позже, когда прошло несколько лет и прилетело больше переселенцев, была сочтена своеобразной нормой этого мира. За первые шесть лет после приземления не рождалось ни одного ребенка. Потом устанавливался определенный цикл. Шли годы, когда уровень рождаемости был нормален для той планеты, с которой прилетели переселенцы. Затем наступал промежуток, когда не рождался никто. Но эти промежутки становились все короче. И сейчас их вообще нет — по крайней мере, на юге. А поскольку на севере больше никто не селился, то, что здесь они могут сохраняться, не имеет значения.

— Что, если возраст в пять-шесть лет означает иммунитет? — продолжала Илло. — Ты, вероятно, был самым маленьким, последним из родившихся в Мунго. Я была первой во втором промежутке на Буре. Мы так и не знаем, что вызывает эти промежутки... как не знаем, что вызвало это... — Она указала на еще видные в сумерках развалины. — Все остальные поселения и владения могли быть захвачены во время длительного промежутка, отсюда никаких выживших.

Ее рассуждения показались мне разумными. В таком случае вероятность выживания действительно очень мала: мы могли быть единственными в своем роде. Что бы это ни означало, я не был настроен спорить.

— Что ты теперь будешь делать?

Я знал ответ, хотя еще не выразил его в словах:

— Постараюсь узнать.

Таково мое будущее. Я могу вернуться в Портсити и начать карьеру странствующего, опираясь на сохранившихся трех гаров. Буду ходить по планете как мелкий торговец. Могу поселиться в чьем-нибудь владении — на фронтире лишняя пара рук будет везде принята с готовностью. Но я не стану это делать. Я должен знать — если это вообще можно узнать.

Девушка пристально смотрела на меня.

— Твой отец искал годами — и что он нашел? Ты можешь столкнуться с чем-нибудь похуже того, что вспоминаешь. Ведь ты ничего не помнишь!

Я подумал о ровном ряде мертвецов в городе. В этом расположении костей, в этом опустошении севера есть что-то целенаправленное. В том, как лежат эти кости у стены, — что-то темное и жестокое, что-то такое, с чем я не мог бы жить, если бы помнил.

— Они были убиты, сознательно убиты, с какой-то целью. Это не болезнь, не нападение животных или... — Я пытался вспомнить опасности, которые могли угрожать городу. — Отчеты исследователей утверждают, что на Буре не было разумной жизни выше уровня 6 плюс. Если бы здесь скрывались джеки, как бы ни старались они спрятаться, их бы обнаружили.

Илло покачала головой. Огонь костра дрожал, и иногда в глазах девушки мелькали собственные огоньки. А может, мне это просто казалось. Мне хотелось смотреть на нее, потому что она живая, реальная, способная говорить, думать, быть — не как те... я старался подавить зрелище, которое все время возвращалось. Ряд мертвецов — он не непосредственно перед глазами, он у меня в сознании.

— Все эти объяснения — они были отвергнуты. — Она подняла руку и отбросила со лба прядь волос. — Ни одно из них, за исключением, может быть, эпидемии, не объясняет радикальное изменение растительности. Я знаю целебные травы, большинство диких трав, все растения. Это знание — часть моей подготовки. Сегодня, пока тебя не было, я подошла поближе, чтобы разглядеть, что растет здесь. Тут другая растительность — в чем-то она напоминает Чащобу, но в то же время не совсем такая. Она ядовитая — ты доказал это на своем опыте. — Она указала на мою руку, блестящую от мази.

— А как же ты... твой призыв?

Илло покачала головой:

— Он... он исчез.

— Как это?

— Просто исчез. И я никогда раньше не слышала, чтобы призыв так прекращался. Я думаю... я думаю, она умерла...

— Твоя Ката?

— Да.

Вслед за этим единственным словом наступило молчание.

— Значит, ты вернешься? Я могу дать тебе Вобру... канистру с водой...

— Нет! - Это единственное слово было произнесено так же энергично, как предыдущее. — Я должна знать — как и ты. Есть причина, почему мы выжили...

— Ты сама ее назвала — случайно мы оказались в нужном возрасте.

— Есть что-то кроме этого. — Она сделал нетерпеливый жест рукой. — Ты ведь не истинный верующий?

----- Во что?

— Ты не принадлежишь к верующим в Собрание Духов? — Голос ее был так же нетерпелив, как жест.

— Нет, но ты тоже. — Я знал членов этой секты. Они живут в трех поселках на юге, держатся отчужденно и только недавно вступили в контакт с другими поселенцами Вура. У них очень ограниченный образ жизни, они руководствуются тем, что мой отец называл «табу». Сам он был человеком либеральным, признавал различия между людьми, не любил фанатиков и учил меня, что худшие катастрофы в истории нашего вида были вызваны тем, что пришельцев судили по привычным стандартам, которых придерживались излишне жестко. В глазах моего отца поступками любого человека руководит простой кодекс различения добра и зла. И он признавал, что во вселенной существует некая сила, недоступная нашему познанию.