Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - Дмитрий Саввин

– Ну и отлично! – ответил Котлярский, по новой разливая виски по стаканам.

– У нас, Леонид Артурович, – чуть тише, с доверительным оттенком, продолжил Евсевий, – строится кафедральный собор в Мангазейске. Ну, вы, наверное, знаете.

Котлярский кивнул.

– Так что нам ваши пожертвования очень пригодятся. И хорошо, что вы благоволите их регулярно делать. Сами понимаете, нам работу планировать будет намного легче…

– Ну, еще бы не понимал! – ответил Котлярский. – У самого вон, видели какое хозяйство! Тут без планирования нельзя!

После этой фразы был произнесен очередной тост. А затем уже Котлярский, склонившись к архиерею, спросил:

– Скажите, Владыка, а нет ли там у вас еще какого ордена, ну или еще чего-нибудь в этом роде… Ну, или чтобы таким же, если надо будет, наградить еще кого?

– Ну, другие ордена, конечно, есть… – немного смущенно ответил Евсевий. – Но награждают ими за определенные заслуги. Вот вы, например, храм построили. Кто-то помогает сейчас в строительстве кафедрального собора…

– Так это вообще не вопрос! – с готовностью и горячностью прошипел Котлярский. – Владыка, мы же люди взрослые, деловые! Вы скажите: сколько?

– Ну, ордена не продаются, а вручаются…

– Да это все понятно! Пожертвования там… Благотворительность?

– Ну, миллионов шесть где-то…

– А чего? Нормально! – весело сказал Котлярский. – По-божески! – и тут он даже засмеялся. – А то ведь, Владыка, дело такое, – снова обратился он к Евсевию, – район – районом, а у меня ведь не только здесь интересы есть. Так что мы, как говорится, заинтересованы. Ну а с нашей стороны все будет четко, без всяких там. Сами уже знаете!

Евсевий вновь одобрительно кивнул.

– С нашей стороны, Леонид Артурович, все, что в наших силах…

Трапеза подходила к концу. Котлярский основательно выпил, некоторое количество виски с ним вместе употребил и Евсевий. Во-первых, потому, что нельзя было не употребить, сидя рядом с главой и хозяином «Хостонорзолота». А во-вторых, сказалось и эмоциональное расслабление: все проблемы с благотворителем благополучно разрешились, более того, денег он обещал даже больше, чем Евсевий изначально рассчитывал получить. Стоя уже у выхода из ресторана, Котлярский внезапно закричал:

– Вспомнил!

Архиерей и сопровождавшие его отцы Святослав и Алексий обернулись в сторону Котлярского.

– Владыка! – обратился тот к архиерею. – У меня же сын три дня назад прилетел! С внуком! Внука, Леньку – в честь меня назвали! – покрестить хотим! Владыка, покрестите, а?

– Да, Владыка! – вклинилась в разговор супруга Котлярского. – Мы все так мечтали, так мечтали, чтобы вы сами покрестили! Такая бы память ребенку была! И нам всем! Такая радость!

– Ну что же! – благодушно ответил Евсевий. – Покрестим, конечно! А где сейчас ваш сын с семьей?

– Владыка, они в соседнем ПГТ. В Октябрьском. Это километров пятьдесят отсюда, – пояснил Леонид Артурович. – Завтра с утра дотуда добежим. Вы не волнуйтесь, там все обустроено, примут по высшему разряду! Отдохнете заодно, а через три дня мы вас проводим! Если там билеты перебить – так не берите в голову, все организуем!

– Ну что же, тогда завтра поедем вашего внука крестить! – все так же благодушно ответил Евсевий. – Я в такой просьбе отказать не могу!

– Очень хорошо! – ответил Котлярский.

– Владыка… – тихо, стесняясь, но все же вполне решительно обратился к Преосвященному отец Алексий. – Помните, мы говорили… У меня у сына завтра день рождения, шестнадцать лет… Мне в Мангазейске надо быть обязательно!..

Евсевий на несколько секунд погрузился в замешательство. Он совсем забыл о том, что Сормов-младший должен завтра отметить свое шестнадцатилетие. Но обещание Котлярскому уже было дано, а отпускать диакона было не с руки.

– Ну, что же… – начал Евсевий. – Сам подумай: мне что ж, с одним Георгием туда ехать? Без диакона не обойтись, тут даже вопрос не стоит! Вот съездим, покрестим, вернемся – все и отпразднуете!

– Владыка, но…

Архиерей махнул кистью руки, давая понять, что разговор окончен. И, чтобы сменить тему, спросил Котлярского:

– Ну, как вам наш отец Святослав? Жалоб нет?

На лице Котлярского появилась кривая улыбка. Он пожал плечами, но не успел ничего сказать, как в разговор встряла его жена:

– Да нет, особых нареканий-то нет. Все ничего! Только вот он, Владыка, не захотел по селам поездить, хотя мы предлагали. Не знаю, может, мы не понимаем чего. Но я так думаю, что с людьми-то надо работать! – выдала Людмила Валентиновна.

Евсевий всем корпусом развернулся к отцу Святославу, стоявшему позади него на полшага.

– Ты что же это, засранец?! – повышенным тоном начал архиерей. – Тебя только рукоположили, и сразу такой приход дали! Новый храм! Персональные апартаменты! Да в нашей епархии о таких все священники только мечтать могут! Да что священники, я – и то в большей тесноте живу! Только служи! А ты, значит, ничего не делаешь?!

Отец Святослав молчал, совершенно растерявшись. Все это показалось ему не то, что несправедливым (это само собой), но настолько нелепым, что было непонятно, как на это можно реагировать. Евсевий же меж тем продолжал, как будто даже распаляясь:

– Тебе, значит, Леонид Артурович с Людмилой Валентиновной все условия создают, машину дают, а ты на заднице сидишь?! Ничего не делаешь?! Для того, что ли, тебя рукополагали?! Нечего сказать, хорош пастырь!

Лагутин посмотрел на чету Котлярских, стоящих за плечами Владыки. Мадам Котлярская еле-еле сдерживала торжествующую улыбку, грозившую разорвать ее рот, а глаза были масляными от злорадного ехидства. Что же до главы семейства, то на его лице застыла обыкновенная кривая ухмылка, а вот глаза… Глаза были обычными, спокойными и ледяными. И вот тут-то отец Святослав осознал, как ему показалось, самое страшное: «Им все ясно! Они ведь, сволочи, все понимают!» Архиерей продолжал его отчитывать, но Лагутин уже не вслушивался в его гневную речь. Ситуация была чрезвычайно, остро оскорбительной. И эта жалящая острота заключалась отнюдь не в абсурдных и несправедливых претензиях. Не в том, что изо рта Евсевия, вместе с гневными словами, в лицо отцу Святославу летел запах только что прожеванной еды и алкогольные пары. И даже не то, что эта сцена разворачивалась на глазах у его недоброжелателей, бывших, к тому же, людьми нецерковными. Самым скверным было другое: и сам Евсевий, и Котлярский, и даже его жена прекрасно понимали: все это – игра. Всем было ясно, что отец Святослав ничего предосудительного не совершил – скорее наоборот. Но Котлярскому было приятно его унизить. И за те деньги, которые Котлярский дает архиерею, он может потребовать от него вот так вот, публично, ткнуть мордой в грязь своего священника. И тот ничуть этим не смущается, не ограничивается даже формальным замечанием (какового, вообще-то, было бы достаточно), а устраивает настоящее шоу. Шоу для увеселения господина и госпожи Котлярских.