Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Казалось, что террористы «подзабыли» про существование иностранцев, оказывая предпочтение японским политикам. Однако события этого года показали: ксенофобия пустила слишком глубокие корни.

27 апреля в Нагасаки на фрегате «Память Азова» прибыл двадцатитрехлетний цесаревич Николай, который совершал длительное морское путешествие по восточным странам. Перед Японией он успел побывать в Греции, Египте, Индии, на Цейлоне, в Сингапуре, на Яве, в Сайгоне, Бангкоке и Китае.

Этому визиту придавалось в Японии совершенно особое значение. Несмотря на партнерские, казалось бы, отношения с Англией, японских августейших особ принимали там с некоторой прохладцей. Хотя Япония считала Россию своим главным соперником на Дальнем Востоке, японским принцам оказывали в России самый радушный прием. Теперь настало время отдать долг вежливости русскому цесаревичу.

Николай был старшим сыном Александра III, и ему предстояло стать русским царем. Визит цесаревича безусловно льстил самолюбию японцев – ведь члены царствующих европейских домов такого калибра никогда еще не посещали Японию. Обычно это были внуки, вторые или третьи сыновья действующих монархов. В то же самое время многие японцы явно боялись России. Николай отказался от прежней традиции царского дома – путешествия по родной стране, и прямиком отправился за границу. Причем не на Запад, а на Восток! Не было ли это знаком того, что экспансионистские амбиции России в Азии возрастут еще больше?

Предполагалось, что в Токио Николай остановится в европейском особняке принца Арисугава Тарухито, семь тысяч школьников должны были приветствовать его на столичных улицах. Он предполагал пробыть в Японии целый месяц. Серьезная японская печать, восприимчивая к сигналам, подаваемым правительством, стала готовиться к визиту цесаревича заранее. Предупреждая вопли русофобов, газеты говорили о дружбе с Россией и о том, что Россия на Дальнем Востоке так слаба, что при всем своем желании не в состоянии проводить экспансионистскую политику. Газета «Нити-нити симбун» утверждала: «В Европе Россию можно сравнить с рыкающим львом или разгневанным слоном, тогда как на Востоке она подобна ручной овечке или спящей кошке. Те, которые думают, что Россия способна кусаться в Азии, как ядовитая змея, похожи на человека, боящегося тигровой шкуры потому только, что тигр – очень свирепое животное»[212]. Газета выражалась витиевато, но за этим стоял детальнейший анализ плачевного состояния российской армии за Уральским хребтом. Эти сведения явно попали к автору публикации из самых компетентных источников.

В Нагасаки Николай повстречался с молодыми русскими морскими офицерами, корабли которых стояли в Инаса. Каждый из них успел обзавестись японской «женой». Под воздействием рассказов офицеров и только что прочитанного романа Пьера Лоти «Мадам Хризантема» Николай якобы также захотел обзавестись «временной женой», но наступившая Страстная неделя помешала исполнению желания молодого человека. Во время Страстной недели Николай выезжал в город инкогнито, никаких официальных встреч японцами не проводилось из уважения к православным обычаям. Но секретные агенты повсюду сопровождали цесаревича, и нам поминутно известны все его перемещения.

Цесаревич Николай в коляске рикши

Спустившись на берег, Николай катался на рикше, покупал сувениры и даже провел какое-то время у мастера татуировок. Японские мастера считались лучшими в мире – только они владели техникой цветной татуировки. Николай не был первым членом монарших семей Европы, кто захотел воспользоваться их услугами. В 1881 году английские принцы Альберт и Джордж уже сделали себе татуировки в Иокогаме. У японцев такая «неразборчивость» вызвала откровенное удивление – ведь в Японии с помощью татуировок раньше клеймили преступников, татуировались только представители низших классов.

Но прихоть августейших особ пришлось удовлетворить. На «Память Азова» явились два мастера. Один из них «работал» с Николаем, другой – с его двоюродным братом Георгом Греческим, который сопровождал Николая во время путешествия. Правую руку Николая украсило изображение дракона – с черным телом, желтыми рожками, красным брюхом и зелеными лапами. Несмотря на секретность визита мастеров, сведения о том, что на руке наследника русского престола теперь красуется дракон, просочились в печать.

Татуировка

Посетил Николай и русское кладбище в Инаса, которое к его приезду привели в порядок. Причем он никак не мог дождаться, пока принесут ключи от ворот, а потому попросту перемахнул через забор, выполненный в виде цепей. После осмотра могил он преподнес свой портрет с подписью буддийскому монаху – хранителю кладбища[213].

После празднования Пасхи, 4 мая цесаревич отправился в Нагасаки уже в качестве представителя русского царя. Николай осмотрел выставку керамики, посетил синтоистское святилище Сува, участвовал в застольях. Ночью официальная программа пребывания сменилась неофициальной. Вместе с Георгом они посетили ресторан «Волга», где его хозяйка предложила им развлечься с двумя девушками. Имена их известны, но историки до сих пор спорят, кому из августейших братьев принадлежала каждая из них. Братья вернулись на борт корабля в четыре часа утра.

Далее Николай отправился в Кагосима, бывшую столицу княжества Сацума. Несмотря на то что множество нынешних токийских реформаторов вышли именно оттуда, Кагосима до сих пор воспринималась как оплот консерваторов и никогда не значилась в программе пребывания иностранных гостей. Поэтому многие японцы сочли включение Кагосима в программу пребывания цесаревича несколько странным. Поползли слухи, что русские привезли с собой Сайго Такамори, который якобы чудесным образом спасся от преследования правительственных войск и нашел убежище на необъятных российских просторах. Два года назад власти реабилитировали Сайго. Они полагали, что исключение Сайго из числа диссидентов поможет лишить его ауры страдальца и борца за справедливость. Однако и сейчас кто-то думал, что теперь-то Сайго наведет порядок в стране и защитит бедных, возглавит нападение на Корею и заставит западные державы пересмотреть неравноправные договоры. Кто-то надеялся на то, что банкноты, которые выпускал Сайго во время восстания, будут обменены на настоящие деньги. Однако большинство думало по-другому: ненавидя Японию, цесаревич доставил Сайго, чтобы тот развернул подрывную деятельность. Эти люди говорили: флотилия цесаревича огромна – она состоит из семи кораблей. Причем водоизмещение «Памяти Азова» составляет 6000 тонн, «Адмирала Нахимова» – 8524, «Владимира Мономаха» – 5593, а сопровождает их «крошечный» японский корабль «Яэяма» всего в 1609 тонн. Как бы чего не вышло, – беспокоились бдительные подданные Мэйдзи.