Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Цесаревич Николай (среднее изображение, в центре) и Сайго Такамори (справа от него) в Кагосима

Николая принимал Симадзу Тадаёси, бывший князь Сацума. Он был единственным из присутствовавших на церемонии провозглашения конституции, кто отказался в угоду веяниям времени постричься по-европейски. Тадаёси предложил цесаревичу развлечения в чисто самурайском духе. Николая приветствовали 170 пожилых самураев в полном боевом облачении. Они исполняли традиционные танцы, сам Тадаёси продемонстрировал искусство стрельбы из лука. К седлу всадника был привязан волочившийся по земле набитый соломой мешок. Мчавшийся вслед за ним Симадзу на полном скаку должен был поразить мешок стрелой. Это действо называлось «погоня за собакой».

Николаю очень понравился прием, оказанный в Кагосима. Будучи по натуре человеком весьма консервативным, он оценил «чистоту» японской культуры, которой якобы еще не успела коснуться европеизация.

Затем Николай прибыл морем в крупнейший торговый порт Кобэ, на долю которого приходилось в это время 30 процентов японского экспорта и 39 процентов импорта. В Кобэ цесаревич пересел на поезд и добрался до Киото. Город был увешан флагами России, Греции и Японии, на специально воздвигнутой к приезду Николая триумфальной арке красовалась надпись на русском языке «Добро пожаловать!». В Киото цесаревичу предложили развлечения «в японском вкусе»: он посетил дворец Госё, буддийские храмы Хигаси-Хонгандзи и Ниси-Хонгандзи, наблюдал древнюю игру кэмари (разновидность футбола), стрельбу из лука. Николай купил произведения искусства на сумму, превышающую 10 000 иен, и пожертвовал в Ниси-Хонгандзи 200 иен для помощи бедным. Жалование охранявших Николая полицейских составляло 8—10 иен в месяц.

11 мая Николай, Георг и принц Арисугава уселись в только что присланные из Токио новехонькие коляски усовершенствованной конструкции. Обычную коляску рикши вез возница, которому помогал один толкач. На сей раз из уважения к статусу пассажиров вознице помогали два толкача. Но даже высочайший статус ездоков не мог обеспечить им конного экипажа: узенькие улочки не способствовали развитию гужевого транспорта.

В сопровождении свиты принцы трех стран отправились в город Оцу на берегу озера Бива, самого большого в Японии. Еще в VII веке в Оцу непродолжительное время находилась резиденция государя Тэнти, город представлял собой крупнейший торговый центр – там находилась рисовая биржа. Окрестности славились своими непревзойденными видами.

В Оцу, так же как и в Киото, организованные японцы приветствовали цесаревича и махали флажками. Насладившись видами живописного озера, Николай отправился в обратный путь. Длинная процессия рикш растянулась на пару сотен метров, Николай находился в пятой коляске, Георгий – в шестой, Арисугава – в седьмой. Узкую дорогу охраняло множество полицейских. Охрана августейших особ была в Японии делом особенно трудным – ведь этикет запрещал поворачиваться к ним спиной, так что полицейские не имели возможности наблюдать за толпой. К тому же они должны были следить за тем, чтобы никто не наблюдал за процессией со второго этажа, чтобы при появлении кортежа все сняли головные уборы и закрыли зонты. Подданным Мэйдзи в присутствии российского престолонаследника также запрещалось обвязывать голову и шею полотенцем, надевать короткие одежды, не закрывающие обнаженных ног. Все это считалось неприличным. Ширина запруженной людьми улицы составляла четыре с половиной метра. Полицейские стояли друг от друга на расстоянии 18 метров.

И тут один из полицейских бросился к Николаю и нанес удар саблей. Клинок скользнул по полям серого котелка и задел лоб. Шляпа упала с головы, один из толкачей выскочил из-за коляски и успел пихнуть нападавшего, но тот все равно сумел нанести второй удар саблей, который, однако, тоже получился скользящим. Николай записал в своем дневнике, что он выпрыгнул из коляски и побежал, но никто не пытался задержать преступника, который бросился следом. И только через какое-то время Георгу удалось бамбуковой тростью сбить с ног нападавшего.

Николай был, естественно, чрезвычайно взволнован, чем и вызваны неточности в его описании. На самом деле из показаний многочисленных свидетелей выясняется, что, хотя Георг действительно оказался первым, кто попытался задержать преступника, и ударил того по затылку купленной в этот день тростью, ему не удалось повалить нападавшего. Однако преступник все-таки замешкался, и этого было достаточно, чтобы рикша Николая успел броситься на полицейского. Сабля выпала у того из рук, и тогда рикша Георга подхватил саблю и ударил ею по спине неудавшегося убийцы.

В японском правительстве поднялась страшная паника. Тем более что в первой телеграмме, посланной через 20 минут после покушения принцем Арисугава, говорилось, что раны, нанесенные цесаревичу, ужасны. Многие члены правительства опасались: покушение приведет к войне. Наученные печальным опытом более ранних инцидентов, когда Франция или, в особенности, Англия в случае нападения на своих подданных, немедленно пересчитывали нанесенный здоровью вред в звонкую монету, японцы опасались, что разгневанная Россия потребует огромных выплат и даже территориальных уступок. Мэйдзи отправил в Киото врачей и сам выехал туда на следующий день. Это было единственное в жизни путешествие Мэйдзи, которое не было запланировано заранее.

Железные дороги того времени были одноколейными, спецпоезд Мэйдзи спутал все расписание. Выехав в семь утра, Мэйдзи прибыл в Киото в девять вечера. Его поезд покрыл расстояние в 500 километров быстрее обычного поезда на три часа. На следующий день Мэйдзи навестил цесаревича в гостинице. На Николае был белый фланелевый халат.

Большинство членов правительства тоже примчалось в Киото. По концентрации высшего чиновничества на несколько дней город снова стал напоминать «настоящую» столицу. Мэйдзи попросил направиться в Киото для улаживания конфликта и отца Николая, пользовавшегося большим уважением среди японцев. Именно его стараниями в Токио к этому времени уже был воздвигнут гигантский Воскресенский собор, освященный в начале марта. Посещение собора значилось в программе пребывания цесаревича в Токио. В соборе хранился образ Спасителя, которым митрополит московский Филарет благословил адмирала Путятина, когда в 1853 году тот отправлялся заключать торговый договор с сёгунской Японией[214].

Отец Николай отправился к цесаревичу Николаю в Киото и был вознагражден – цесаревич пожертвовал миссии огромную сумму в 10 тысяч рублей и богатейшее архиерейское облачение лично ему[215]. К этому времени в продаже уже появились цветные гравюры, «запечатлевшие» исторический момент встречи на Токийском вокзале императора Мэйдзи и цесаревича Николая. Увы, цесаревичу так и не удалось никогда в жизни побывать в японской столице.