Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

Господствующий в николаевское время интерес к военной культуре усилил героизацию военной истории и ее вещного мира. Военно-игровая атрибутика и символика, получившая в этих условиях первостепенное значение, представляла своего рода пробный материал, последовательно раскрывающий неофитам содержание военной культуры.

Изменение военной системы в первой половине XIX столетия, на новом этапе ее исторического развития, закономерно повлекло за собой и изменение системы «вращивания» в пространство военной культуры. Развитие военной науки и более глубокая профессионализация армии сделали закономерным усложнение культурализации. Процесс присваивания военной культуры, как и раньше, начинался в младшем возрасте; все еще сохранялись отголоски древнего обряда «перехода»[1686], но процессы шли более интенсивно.

Главным принципом стало целенаправленное содействие индивидуализации — развитию не только типичных, но и индивидуальных черт великих князей как носителей определенных культурных ценностей (культурный антропоцентризм). Процесс трансляции не заканчивался совершеннолетием; ведущими институциями были избраны семья, образовательная система и система профессиональной коммуникации.

Имя одного из четырех великих князей, чья детская история была рассмотрена выше, — генерал-фельдмаршала, главнокомандующего русской армией во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и, главное, убежденного и страстного лошадника Николая Николаевича старшего (1831–1891) — по странному стечению обстоятельств, относится к числу почти забытых современным конным миром.

Хронологическая канва его биографии известна[1687]. Великий князь, третий сын императора Николая I и Александры Федоровны, он родился 27 июля 1831 г. При рождении назначен Шефом Лейб-гвардии Уланского полка и зачислен в списки Лейб-гвардии Саперного батальона. В 1834 г. зачислен в Лейб-гвардии Семеновский полк. В 1846 г. получил первый офицерский чин — подпоручика гвардии. В 1851 г. начал действительную военную службу командиром дивизиона Лейб-гвардии Конного полка. С 1852 г. командир 1‐й бригады 1‐й легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Во время Крымской войны находился в действующей армии (с осени 1854 г.); за сражение на Инкерманских высотах награжден орденом Св. Георгия 4‐й степени (1854).

В 1856 г. назначен генерал-адъютантом, и, по случаю коронации Александра II, генерал-лейтенантом и начальником бывшей 1‐й легкой Гвардейской кавалерийской дивизии, с оставлением генерал-адъютантом и членом Государственного совета. С 1857 г. — член Комитета о способе ремонтирования армии. Назначен командующим Гвардейским кавалерийским корпусом с оставлением в прежних должностях и званиях (1859). Утвержден командиром Гвардейского резервного кавалерийского корпуса (1860), командиром отдельного Гвардейского корпуса, с зачислением в Лейб-гвардии Конный полк (1862). Награжден орденом Св. Владимира 1‐й степени (1863).

В сентябре 1864 г. назначен командующим войсками Гвардии и Петербургского военного Корпуса и генерал-инспектором кавалерии[1688]. Состоит в Главном Комитете по устройству и образованию войск; председатель Комиссии по разъяснению вопроса о перевооружении армии.

Назначен главнокомандующим войсками Гвардии и Петербургского военного округа (1867). В ноябре 1876 г. назначен главнокомандующим действующей армией (Дунайской армией на Балканском театре военных действий в Русско-турецкой войне), с оставлением в прежних должностях и званиях[1689]. За переправу через р. Дунай награжден орденом Св. Георгия 2‐й степени. За переход через Балканы награжден золотой саблей с бриллиантами «За храбрость» (1877). В тот же год за пленение армии Османа Нури-паши и взятие Плевны награжден орденом Св. Георгия 1‐й степени (последний в истории кавалер ордена Св. Георгия 1‐й степени).

Произведен в генерал-фельдмаршалы в ознаменование заслуг, оказанных Отечеству в войне с Турцией, с одновременным увольнением по болезни от должности главнокомандующего действующей армией (согласно прошению самого Николая Николаевича) с оставлением во всех прочих занимаемых должностях и званиях (1878). В 1880 г., также согласно прошению великого князя, по болезни уволен с должности Главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа, с оставлением во всех прочих должностях и званиях. С вступлением на престол Александра III (1881) возвращен к службе. Состоял в Особой комиссии, занимавшейся военным управлением, и в Комиссии о переустройстве кавалерии. В должности генерал-инспектора кавалерии находился вплоть до своей смерти 13 апреля 1891 г.[1690]

Военная служба и лошади увлекали Николая Николаевича с детства; обе страсти он унаследовал от отца. На формирование личности великого князя в самые ранние его годы оказал влияние воспитатель цесаревича К. К. Мердер[1691] (отец шталмейстера И. К. Мердера, автора многочисленных трудов по истории лошади и коннозаводству). Первые шесть лет жизни великий князь провел в Петергофе, в близком общении с отцом-императором. С малых лет был приучен к простому образу жизни, физическим упражнениям и спорту.

Николая Николаевича целенаправленно готовили к военной службе, в отличие от его старшего брата-цесаревича, которого воспитывали более как просвещенного монарха, нежели полководца. Но в основе подготовки младших сыновей Николая I лежал все тот же «План воспитания» Жуковского.

Подготовка к высокому служению была начата 19 марта 1838 г., когда, согласно Высочайшему приказу, воспитателем шестилетнего Николая Николаевича и его младшего брата-погодки Михаила Николаевича был назначен боевой генерал-майор А. И. Философов, выдающийся и по образованию, и по своим душевным качествам[1692]. Весь следующий 1839 г. был целиком посвящен занятиям по «Плану воспитания» Жуковского. В том же году, в неполных восемь лет, Николай Николаевич вступил в 1‐й кадетский корпус для обучения воинским наукам и практического ознакомления с военной службой. Наравне с прочими кадетами корпуса великий князь участвовал в разводах, строевых занятиях, маневрах.