Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

Ординарец бросился выполнять поручение, а Свержин устало опустился на его стул.

«Стаднюка и секретаршу Дроздов скорее всего убил, – решил он. – Любит он это дело, любит. Варя Стаднюк пусть бегает, сколько захочет. Рано или поздно она выползет из норы, а там поглядим, что с ней делать. А главное, поглядим, что делать с тем, кто ее приютил. В общем, надо снимать пост с их квартиры, а то людей только зря там держу. Куда важнее сейчас не дать Дроздову уйти за границу. Вот это главное. Придушу его, как щенка, когда поймаю».

Его мысли прервал вошедший из коридора мужчина, одетый в гимнастерку и галифе. Свержин поднял на него взгляд и спросил:

– Что у тебя?

– Я закончил допрос караульного, красноармейца Малинина. Он выжил при нападении на штаб Дроздова.

– Выкладывай.

– На штаб напал желтолицый узкоглазый человечек, вооруженный плевательной трубкой. Плевался он вот такими стрелами. – Следователь бросил на стол перед Свержиным сделанную из иголки стрелу с бумажным оперением. – Судя по показаниям Малинина, после попадания стрелы в собаку ее охватил паралич. Потом желтолицый напал на него…

– Погоди! Где этот Малинин сейчас?

– В камере.

– Вели быстро доставить его сюда. Живо!

Свержин перенес стул к себе в кабинет, поднял перевернутый стол, а затем, подумав, сгреб ногами в угол залитые чернилами бумаги. Вскоре следователь привел насмерть перепуганного красноармейца – форма на Малинине висела мешком, поскольку, как и положено, у него отобрали все ремни.

– У меня есть пара вопросов, – глядя исподлобья, обратился к нему Свержин. – Первый и главный: где был товарищ Дроздов, когда произошло нападение?

– Да отъезжал он. Сразу как товарищ Дементьев забрал этого, ну как его… Парень был при нем…

– Погоди! – запутался Свержин. – Кто сначала уехал?

– Сначала товарищ Дементьев выволок парня за шиворот. Ну, задержанного. Усадил в автомобиль, и они укатили. Почти сразу следом за ним отбыл товарищ Дроздов на своем автомобиле.

– Один?

– С водителем, как иначе?

– Понятно.

– А уже после того, как желтолицый на меня набросился…

– Что значит – набросился? – вскипел Свержин. – При тебе была винтовка!

– Так это… Ну, я только затвор потянул, а этот, быстрый, как бес, ухватил меня за шею и давай же душить. У меня-то хватка медвежья, но этот хуже клеща. Вцепился и держал, пока у меня в глазах не помутнело.

– А потом?

– А потом я не помню. Насилу очнулся! Гляжу, передо мной стоит незнакомец, весь разодетый, что твой буржуй. Кто, спрашивает, на тебя напал? Ну, я ему и говорю, мол, калмык узкоглазый.

– А он?

– А что он? Винтовку мою бросил и пошел себе. Я гляжу, командир наш в снегу убитый…

– Понятно. А куда Марья Степановна делась?

– Не знаю. Не видел я ничего.

– Ладно, в камеру его, – приказал Свержин следователю. – Кого-нибудь из тех, кто штаб отбивал, допросили?

– Нет пока. Там их осталось-то в живых три человека. Никак в себя прийти не могут. Один говорит, что банда была из тридцати человек с тремя пулеметами, другой говорит, что нападающих было не больше десятка, но они швыряли бомбы одну за другой. На самом же деле мы нашли один заклинивший пулемет и еще позицию за сугробом, откуда били из винтовок двое стрелков. А бомба взорвалась всего одна.

– Значит, нападающих было трое? – удивился Свержин.

– Нет. Такого быть не может, хотя бы потому, что кто-то свернул пулеметное гнездо во дворе.

– Свернул?

– Да. Ударил машиной.

– Сердюченко! – Свержин вскочил и грохнул кулаком по столу. – Вот сволочи!

Не обращая больше внимания на следователя и арестованного красноармейца, он выскочил из кабинета и с грохотом спустился по лестнице в вестибюль. Там он протиснулся в короткий боковой коридорчик и забарабанил кулаком в дверь дежурки.

– Ты чего буянишь? – открыл дверь дежурный.

– Выпиши мне лист на полуторку, – шагнул за порог Свержин.

– Грузовик-то тебе зачем?

– Пост надо снять с одной квартирки. Там у меня шесть человек, не везти же мне их в «Студебекере»!

– Эх, беспокойства от тебя много, Свержин. Как ни заступлю на дежурство, все тебе надобно что-то, все буянишь. – Дежурный уселся за стол и не спеша начал заполнять путевку на грузовик. – Ехать-то куда?

– На Петровский бульвар, – закипая, ответил Свержин.

– А ты не злись. Сейчас, штамп пропечатаю и поедешь.

Забрав у дежурного заполненную бумагу, Свержин, перепрыгивая через ступеньку, спустился во двор, где около «Студебекера» притопывал по снегу Игнатьев.

– Поедем куда? – спросил шофер.

– Поедем. На только, возьми у начгаража полуторку. Я в машине тебя подожду.

Усевшись на правое сиденье, Свержин хмуро откинулся на спинку.

«Сейчас сниму пост, – подумал он. – А командиром у меня там Бирюков. Вот ему и поручу взяться за Дроздова. Надежен Бирюков, ни разу меня до сей поры не подводил. Надо только для начальства придумать вразумительную историю, как и почему Дроздов пустился в бега».

Вскоре вернулся Игнатьев и, усевшись за руль, потер замерзшие руки.

– Сейчас будет грузовичок, – сообщил он.

– Так выезжай тогда. Времени нет.

– Куда едем? – шофер повернул ключ, запуская мотор.

– На Петровский бульвар.

Из ворот гаража выползла полуторка и засигналила, так что Игнатьеву, пока грелся «Студебекер», пришлось снова вылезать на мороз и объяснять новичку-шоферу, что ехать надо за легковушкой.

– Каких дураков набирают в комиссариат, – вздохнул Свержин. – А делать нечего.

«Старые друзья так быстро превращаются во врагов, – подумал он, – что не успеваешь от них избавляться. Вот и Дроздову теперь придется замену искать. Бирюков подойдет. Надо его продвинуть по службе, а то зря по постам прозябает».

– Ну все, – Игнатьев снова уселся за руль. – Можно ехать.

Он посигналил, чтобы караульный открыл ворота, аккуратно развернул машину и выехал через арку на улицу. Полуторка плелась следом. Крутанувшись на площади Дзержинского, они выехали на бульвары и не спеша двинулись в нужном направлении.

– Дорога плохая, – объяснил Игнатьев. – Не разгонишься.

Матвей Афанасьевич молчал.

Наконец они остановились у нужного дома.

– Скажи шоферу, чтоб мотор не глушил, – буркнул Свержин, выходя из машины. – Я ненадолго.

Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь Стаднюков условным сигналом. Ключ в замке провернулся, и в проеме распахнувшейся двери показался Бирюков. На нем была короткая шинель, перетянутая портупеями, на голове энкавэдэшная фуражка, чуть сдвинутая на одно ухо. За его спиной стояли двое бойцов. В комнате густо пахло махоркой.