Код да Винчи - Дэн Браун

Он снова сунул руку в карман, дотронулся до второгопредмета, вселявшего в него чувство уверенности. Револьвер «Медуза». Как он иожидал, детекторы, установленные у входа, сработали, когда он проходил подаркой. Однако оба охранника тут же отступили, как только Учитель, возмущеннопосмотрев на них, показал им удостоверение личности. Высокое звание требовалопочтительного отношения.

Поначалу Учитель надеялся разгадать загадку криптексасамостоятельно и избежать дальнейших осложнений. Но с появлением Лэнгдона иСофи у него возник новый план. События могли принять еще более благоприятныйоборот. С «шаром» у него пока ничего не получилось, так что пусть помогут, сих-то опытом. Раз Лэнгдон сумел расшифровать стихи и понять, о какой могилеидет речь, есть шанс, что и о шаре ему кое-что известно. Может, он и ключевоеслово уже знает, и тогда надо лишь заставить его поделиться этой информацией.Как следует надавить и…

Только не здесь, разумеется.

В каком-нибудь тихом укромном месте.

И тут Учитель вспомнил маленькое объявление, которое виделпо пути к аббатству. Он тут же понял: лучшего места не найти, надо толькопридумать, как заманить их туда.

Весь вопрос в том, какую использовать приманку.

Лэнгдон с Софи медленно двигались по северному проходу,держась при этом в тени, за колоннадой, отделявшей их от открытого пространстванефа. Они прошли достаточно далеко, но так до сих пор и не могли как следуетразглядеть могилу Ньютона. Саркофаг размещался в глубокой нише и открывалсявзору лишь под определенным углом.

– По крайней мере там – никого, – шепнула Софи.

Лэнгдон кивнул. Неф перед нишей был абсолютно пуст, ни души.

– Я подойду, – шепнул он в ответ, – а выспрячьтесь здесь, на тот случай, если…

Но Софи уже вышла из тени и решительно направилась к нише.

– … если кто-то следит за нами, – закончил Лэнгдон,догоняя ее. И вздохнул.

Лэнгдон и Софи пересекли огромное пространство по диагоналии сразу же смолкли при виде представшей перед ними величественной гробницы.Саркофаг черного мрамора… статуя Ньютона, опирающегося на стопку книг… двакрылатых мальчика… огромная пирамида… и… и огромной величины шар.

– Вы знали об этом? – совершенно потрясенная,прошептала Софи.

Лэнгдон покачал головой. Он тоже не ожидал ничего подобного.

– Вроде бы на нем высечены созвездия, – сказала Софи.

Они приблизились, и сердце у Лэнгдона упало. ПамятникНьютону был сплошь усеян шарами – звездами, кометами, планетами. Шар от могилынайди… Все равно что искать иголку в стоге сена.

– Астрономические тела, – протянула Софи. – И тутих бесчисленное множество.

Лэнгдон нахмурился. Единственным связующим звеном междупланетами и Граалем могла быть, как ему казалось, пятиконечная звезда Венеры,но он уже пробовал применить это кодовое слово, «Venus», на пути к церквиТемпла.

Софи направилась к саркофагу, Лэнгдон же, напротив, отступилна несколько шагов и осмотрелся, не следит ли кто за ними.

– «Богословие», – слегка склонив голову, Софи читаланазвания книг на корешках, – «Хронология», «Оптика», «Математическиеначала натуральной философии». – Она обернулась к Лэнгдону. – Вамчто-нибудь это говорит?

Лэнгдон подошел поближе, прищурился.

– «Математические начала»… Насколько я помню, речь там идето гравитационном притяжении планет… которые, следует признать, представляютсобой шары, или сферы. Но при чем здесь это… как-то не слишком вяжется.

– Ну а знаки Зодиака? – спросила Софи, указывая на созвездияна шаре. – Помните, вы рассказывали мне о созвездиях Рыб и Водолея?

Конец дней, подумал Лэнгдон.

– Конец эры Рыб и начало эпохи Водолея служили для ПриоратаСиона своего рода отправной точкой отсчета. Именно в этот переломный моментистории они намеревались открыть миру документы Сангрил. – Но новоетысячелетие уже настало, и никаких намеков на то, что они собираютсяосуществить намерение, раскрыть миру всю правду.

– Возможно, – сказала Софи, – что о планахПриората обнародовать правду говорится в последних строках стихотворения?

… Розы цветок. На плодоносное чрево сие есть намек.

Лэнгдон вздрогнул. Прежде он как-то не придавал значенияэтим последним словам.

– Вы же сами говорили мне, – продолжила Софи, –что планы Приората раскрыть всю правду о «Розе» и ее плодоносном чревенепосредственно связаны по времени с расположением планет. Или, если угодно,тех же шаров.

Лэнгдон кивнул, перед ним будто забрезжил свет. Да, этовозможно. Однако интуиция подсказывала, что астрономические явления не могутслужить ключом. Ведь ответы на все предшествующие загадки, заданные Великиммастером Приората, носили ярко выраженный символический характер: «Мона Лиза»,«Мадонна в гроте», имя СОФИЯ, наконец. А в движении планет по своим орбитам нетничего символического, здесь действуют точные законы. Кроме того, Жак Соньеруже доказал, что является искуснейшим шифровальщиком, и Лэнгдон был уверен, чтопоследнее ключевое слово, эти заветные пять букв, открывающие доступ к тайнеГрааля, должны быть не только символичны, но и кристально ясны и просты.Решение лежит буквально на поверхности, весь вопрос только…

– Смотрите! – возбужденно воскликнула Софи и схватилаего за руку. По тому, как сильно ее пальцы впились в его локоть, Лэнгдон понял:она напугана. И страх этот может быть вызван лишь одним: к ним приближаетсякто-то посторонний. Но, проследив за направлением ее взгляда, он увидел, чтоСофи точно завороженная с ужасом смотрит на черный мраморный саркофаг. –Здесь кто-то был, – прошептала она. И указала на темное пятно прямо услегка выдвинутой вперед ноги памятника.

Лэнгдон не разделял ее тревоги. Какой-то забывчивый туристоставил на саркофаге, прямо у ноги Ньютона, угольный карандаш. Ерунда. ИЛэнгдон уже потянулся, чтобы поднять его, но тут на отполированную до блескачерную мраморную поверхность упал свет, и он похолодел. Понял, чего испугаласьСофи.

На крышке саркофага, у ног Ньютона, поблескивали елезаметные буквы, выведенные угольным карандашом.

Тибинг у меня.

Ступайте через Чептер-Хаус, южный выход, и дальше – в сад.

Лэнгдон с бешено бьющимся сердцем дважды перечитал послание.

Софи обернулась и внимательно оглядела неф.

Послание неприятно удивило и в то же время вселило надежду. Этоозначает, что Тибинг жив, сказал себе Лэнгдон. Но появилась еще одна хорошаяновость.