Новая царица гарема - Георг Борн

Тут подошла старая Кадиджа. Она была здорова, вовсе не умирала и не была больна. Следовательно, известие старой Ганифы было неверно, и Сирра решилась немедленно отыскать дом старой Ганифы и ее саму. Предварительно она убедилась своими глазами, что мать Кадиджа возвращалась из ближайшей таверны, опьяневшая от опиума.

Старая Кадиджа не заметила Сирры, сидевшей на корточках у дома: было слишком темно, и мысли ее носились в другом мире. Шатаясь, дотащилась она до постели и бросилась на нее. Сирра убедилась, что известие о болезни матери было ложное. Она немедленно поняла со свойственной ей проницательностью, что за этим скрывался какой-то дурной умысел, что Ганифа при своей недальновидности стала жертвой обмана. Сирра не могла еще разгадать цели этого ложного известия. Но она решила тотчас же разузнать все.

Убедившись, что Кадиджа была жива и здорова, Сирра поспешно вернулась к лодке и отправилась в Скутари. По дороге ей пришло в голову, что тут действовал не кто иной, как Лаццаро, и что, без сомнения, дело шло о Реции. Что, если она придет слишком поздно? Что, если Реция снова попала в руки своих сильных врагов? Тогда помощь и защита Сирры легко могли остаться без успеха. К чему привело бы то, что она выведала план Мансура и выступила против него, если Реции уже не было? Как могла она найти след Реции, если бы даже низвергла шейх-уль-ислама? Тысячи мыслей и предположений волновали ум Сирры в то время, как она с удивительным проворством гребла к Скутари, добралась до берега и снова привязала каик на прежнем месте.

Тут Сирра выскочила на берег и поспешила по темным, грязным улицам. Моросил мелкий, как пыль, дождь, так что на расстоянии нескольких шагов ничего невозможно было разглядеть. Она дошла до дома старой Ганифы, дверь не была заперта – одно это укрепило ее предположение о новом несчастье. Она поспешила в прихожую и окликнула старую служанку – ответа не было. Неужели она еще не вернулась от платанов? Это было непостижимо, так как Сирра в это время сделала вдесятеро больший путь. Дом был пуст, Реции не было. Сирра еще раз позвала Ганифу и, не получив ответа, вышла из дома. Она решила узнать, где была Ганифа. Но где искать ее? Одно только, что могло навести ее на след, это то, что она отправилась к деревянным воротам. Может быть, по дороге она и встретит Ганифу, может быть, она между платанами все еще ждет карету. «Добрая старуха, – думала Сирра, – была вызвана туда только затем, чтобы совершенно свободно можно было явиться в ее дом за Рецией и Саладином. Ганифа и не подозревала этого. Без сомнения, она все еще ждет за воротами».

Сирра спешила по мрачным, безмолвным улицам к деревянным воротам. Она была полна беспокойства, ожидания и страха за Рецию и мальчика. Если бы ей только отыскать Ганифу, с ней вернется она к ней в дом и немедленно примется за розыски. Только грек Лаццаро мог участвовать в этом деле и наверное по поручению Мансура. Мансур и грек доживают свои последние дни, если ей удастся обличить их гнусные поступки и тем добиться их падения. Но удастся ли ей это? Если бы она даже и доказала плутовство Мансура и преступления грека, то, спрашивается, нашелся бы теперь в Константинополе такой справедливый судья, как тот, который не побоялся некогда осудить султана? Все кади были подчинены Гамиду-кади. Донос должен был дойти до него, пройти через его руки. При его отношениях с Мансуром-эфенди что могло из этого выйти? Сирра была достаточно умна, чтобы сообразить все это. У кого же должна была она искать правосудия? У кого другого, как не у Гассан-бея, чтобы со своим доносом прямо добраться до султана. Один султан стоял выше шейх-уль-ислама, конечно, как мы уже упоминали, тоже только в известном отношении. Когда надобно было свергнуть султана, достаточно было решения главы церкви, так что в этом случае он стоял выше султана. Но в то время султан еще достаточно крепко держал в руках бразды правления, чтобы уволить шейх-уль-ислама от его звания и наказать его.

Но вот Сирра достигла ворот и через них вышла к извивающейся у берега тропинке, где росли платаны. Начинало уже рассветать. Когда она подходила к платанам, ей показалось, будто позади нее кто-то шмыгнул через ворота по направлению к городу, но она не обратила на это внимания и пошла дальше. Сероватый туман и частый мелкий дождь застилали слабый утренний свет. Наконец она добралась до платанов и окликнула Ганифу. Ответа не было. Ни человека, ни кареты нигде не было видно. Вдруг нога Сирры наступила на что-то большое, она нагнулась и невольно вскрикнула. Перед ней лежала мертвая Ганифа, плавая в своей крови. Сирра со слезами бросилась к доброй старой служанке, знавшей ее с детства. Ганифа была уже мертва. Она не шевелилась, хотя и не успела еще похолодеть. Но печать смерти уже лежала на ее лице. Кровавая пена струилась изо рта, полуоткрытые, словно стеклянные, глаза, заостренный нос – все свидетельствовало, что смерть уже наступила.

Сирра пробовала поднять ее, обращаясь к ней с ласковыми словами, называя ее самыми нежными именами, все было тщетно: старая Ганифа ничего больше не слышала. Вопли Сирры, сидевшей на корточках возле мертвой, надрывали душу.

Вдруг в воротах послышался шум…

Что там такое случилось? Голоса и шаги приближались. Утренние лучи все более и более разгоняли мрак ночи, и вскоре можно было заметить, что это были пять или шесть жандармов, приближавшихся с громкими криками.

Сирра поднялась с места.

– Вот она! Вот она! – воскликнули они. – Здесь у платанов лежит убитая.

– А вот и чудовище, убившее ее.

– Схватите убийцу! Она не может еще расстаться со своей жертвой, – кричали кавасы, окружив Сирру и мертвую Ганифу.

В первую минуту Сирра не понимала в чем дело, но наконец, придя в себя, она хотела все объяснить, но напрасно, кавасы не обращали никакого внимания на ее слова. Они схватили несчастную как убийцу Ганифы, которая не могла опровергнуть этого обвинения, и потащили вместе с трупом в ближайшую караульню, где бросили Сирру в камеру.

– Это добром не кончится, – сказал Гассан в мрачном раздумье, когда Зора уведомил его и Сади о результате своей встречи с Магомет-беем.

– Иначе и быть не могло, этого плута нельзя было оставить без наказания, а так как он не хотел принять честного вызова, то и получил должное возмездие за свои поступки, – отвечал Зора-бей.

– Я поступил бы так же, – согласился с ним Сади.

– Все это хорошо, но во всех случаях надо действовать сообразно обстоятельствам, – заметил Гассан. – Вмешательство мушира Рашида, этого приспешника Мансура, способного на все, делает в моих глазах это приключение еще опаснее.

– Мне ничего более не остается делать, как завтра же утром отправиться в башню сераскира и обстоятельно донести обо всем, – сказал Зора.

– Я боюсь, что донесение это с другой стороны уже сделано, и завтра утром ты опоздаешь со своим.

– Конечно, это было бы досадно, – заметил Сади. – Этот Магомет был, как вы помните, правой рукой Мансура-эфенди и Гамида-кади.

– А они не оставят без отмщения смерть своего приверженца и любимца, я готов поручиться за это, – продолжал Гассан. – В настоящую минуту они уже знают о случившемся, а потому мне хотелось бы немедленно принять меры.