Карта хаоса - Феликс Х. Пальма

– С вами… все в порядке? – спросила она еле слышно.

– Чувствую радость, – ответил Исполнитель. Еще пару раз содрогнувшись, он вроде бы успокоился. – Джейн, доктор Рэмси так же неповторим, как вы или я. Это ученый с Другой стороны, и в вашей мультивселенной он проводит полевые испытания.

Джейн открыла рот от изумления:

– Неужели здесь есть ученые? Мы с Берти полагали, что были только вы, убий… Исполнители.

– Поначалу так и было. Когда ученые открыли тоннель, сперва через него запустили нас. И тогда мы были не убийцами, а настоящими первопроходцами. Мы прибыли сюда, изучили природу этой мультивселенной, установили коммуникационные антенны, сделали снимки, взяли разного рода пробы и доставили их на Другую сторону, а потом разработали такие вот трости… И все для того, чтобы ученые могли исследовать эту сторону, оставаясь на Другой стороне, то есть удобно и ничем не рискуя. Но как только была обнаружена эпидемия, нас модифицировали. Нас перепрограммировали, превратив… в беспощадных убийц. Позднее, когда ученые убедились, что выполненные на расстоянии исследования показывают далеко не всё, было решено послать сюда несколько мужчин и женщин. Решение было трудным, но неизбежным. На Другой стороне вот уже несколько веков человеческие тела подвергают генетическим модификациям, чтобы они выдерживали очень и очень низкие температуры, и пришлось срочно кое-что подправить в организмах избранных, иначе они просто погибли бы в этом слишком теплом мире. Им имплантировали охлаждающие механизмы, а также нейронные электросхемы, чтобы блокировать тревожные чувства, вызванные алеаторикой. Были выбраны люди с самым блестящим интеллектом и с самым выносливым организмом, их послали в разные миры, но успеха они не добились. Все ученые принадлежали к слишком далекому будущему – у них еще не было двойников в этой мультивселенной. Поэтому они не развили в себе чудесный дар, который позволил вам с мужем открыть первое заражение. Только вы могли видеть и знать все.

– Зато мы никогда не видели их!

– Успокойтесь, Джейн. Это логично. Таких ученых здесь очень мало, работу свою они выполняют в глубокой тайне и стараются не привлекать к себе внимания. Сами они, между прочим, рук не пачкают. Грязная работа взвалена на нас.

Глаза Джейн как безумные бегали по комнате, руки нервно теребили волосы. Вдруг она ударила кулаком по столу, вложив в удар все свои слабые силы:

– Вы хотите сказать, что на том спиритическом сеансе я сидела рядом с ученым с Другой стороны, с человеком, которому могла бы передать “Карту хаоса”? То есть я могла бы покончить со всем этим еще тогда – вот так просто, без лишних страданий и без стольких смертей?

– Да.

Джейн открыла было рот, но ей не удалось произнести ни звука. Она горько заплакала.

Исполнитель шагнул к ней:

– Джейн.

Она вяло помотала головой.

– Джейн.

– Что, черт возьми? – спросила она, поднимая глаза.

Восьмиконечная звезда на трости Исполнителя начала излучать голубоватое сияние, и оно мгновенно разлилось по всей кухне. Джейн с удивлением огляделась. Они словно попали на дно океана, где, правда, не было ни одной рыбы.

– Мой детектор соединился с мозгом всех ученых Другой стороны, которые находятся сейчас в этой мультивселенной, – сообщил Исполнитель глухим металлическим голосом. – Я могу локализовать их и перенестись к ним. Это часть моей работы. Как правило, они не любят иметь с нами дела. Они нас презирают. Но порой кому-то из них бывает надо, чтобы мы доставили его в другой мир для продолжения исследований. Хотя Рэмси никогда не покидал мира, куда изначально прибыл.

Джейн несколько секунд смотрела на Исполнителя. И Высшее знание озарило ее своим светом. Она из последних сил улыбнулась.

Таким вот образом, леди и джентльмены, мы слово за словом приблизились к страшному Дню хаоса! Ко дню гибели мира – того мира, который хорошо известен вам, а также всех тех миров, которые вы только можете себе вообразить! Но как описать этот День, если большинство событий, о коих мне предстоит рассказать, произойдут практически одновременно? Да и вообще, разве существует способ объективно и по порядку описать хаос? Скорее всего, нет, но, несмотря на свои скромные повествовательные способности, я все же рискну. Позвольте мне покинуть кухню миссис Лэнсбери – скажем, через потайной люк в полу – и вернуться на более знакомую вам сцену, в тот мир, где умер старый Баскервиль. Добавлю, что возвращаюсь я туда 23 сентября, всего через несколько дней после пожара, уничтожившего Брук-Мэнор. Итак, в этом мире сейчас дует холодный ветер, предвестник осени, и рассвет уже начинает робко грызть полинялую ночную темень.

Это и есть наша новая сцена. А пока на ней зажигается свет, я воспользуюсь паузой, чтобы решить, с какого из многих актеров, которые будут участвовать в спектакле, начать свой рассказ. Правда, сейчас мы видим перед собой только троих, так что выбор невелик. Уэллс находится у себя дома на кухне. Он ставит на огонь чайник. Несколькими секундами позже агент Корнелиус Клейтон мчится по коридору своего дома, чтобы, в свою очередь, снять с огня бешено свистящий чайник. А еще через минуту свист уже третьего чайника раздается в доме капитана Синклера, и добрейшая Марсия вздрагивает, лежа в постели. Итак, на котором из троих любителей утреннего чая мне остановиться?

Я выбираю Уэллса – без какой-либо веской причины, а только потому, что успел полюбить его, много лет наблюдая за их с Джейн приключениями. Как я сказал, еще не рассвело, но писатель уже спустился на кухню. Его разбудил громкий удар, раздавшийся где-то в доме.

– Окно, проклятое окно, – пробормотал он, все еще не до конца проснувшись, и зашагал вверх по лестнице, чтобы закрыть окно, пока стук не разбудил жену.

В такую рань не хотелось выслушивать упреки Джейн по поводу неодолимой лени, которая якобы мешает ему справиться даже с самыми мелкими бытовыми проблемами. Но, добравшись до чердака, Уэллс нашел окно закрытым. Он несколько секунд с глупым видом взирал на него, затем спустился на кухню и поставил чайник на огонь, как если бы между одним и другим существовала какая-то связь.

Потом писатель отправился в гостиную и, стоя на пороге, внимательно осмотрел ее. Все вроде бы выглядело как обычно. Не зная, что и думать, он подошел к большому окну, выходящему в сад, который понемногу начинал обретать очертания в первых проблесках утреннего света. Наверное, шум Уэллсу просто почудился. Такое вполне возможно. В последнее время нервы у него пошаливали. И было от чего, если вспомнить, что несколько дней назад его собственный мир как следует тряхнуло, и это было почище землетрясения – он встретился с собственным двойником из параллельного мира. Двойник был на удивление дряхлым и погиб на его глазах от руки человека-невидимки. Эти события заставили Уэллса поверить в такие вещи, какие разум не был способен переварить за столь короткий отрезок времени.

Свист чайника прервал его мысли. Он кинулся снимать его с огня, моля Бога, чтобы новый шум не разбудил Джейн. Он даже подумал, что не так ему и нужна эта ранняя чашка чаю… И тут писатель заметил на столе три чашки, которых никто туда не ставил. Он с глупым видом глядел на них, раздумывая, не могла ли Джейн по какой-то неведомой ему причине накрыть на стол, прежде чем отправилась спать. Однако он мог поклясться, что чашек не было, когда он недавно вошел на кухню и занялся чайником. А теперь чашек было аж три. И тут буфетный ящик, в котором хранились приборы, сам собой неспешно выдвинулся, и три чайные ложки порхнули к столу, а потом изящно приземлились рядом с чашками.