Птицы - Владимир Торин

это сообщать. Неизвестно еще, как он отреагирует: вспылит или, наоборот, обрадуется, ведь он был так подавлен, когда рассказывал о своем вынужденном заточении на чердаке.

Финч тоже считал, что мистеру Риввину не стоит говорить о пленении… родича?.. вожака?.. соседа?.. Он так и не понял, кем приходится Тристан Моротт Борган всем не-птицам, что жили на восьмом этаже дома № 17.

Финч спросил:

– А вы не видели здесь, случайно, гостя в белом костюме и в белой треуголке с перьями? У него еще должна быть белая трость.

Мистер Риввин задумался.

– Здесь много треуголок и тростей, – сказал он. – Но белых… Да, постойте-ка, видел! Был гость в белом! Около получаса назад, когда все выходили из бального зала, я на него наткнулся. Только он был в коридоре, а не в зале. Я еще подумал: и как этот увалень смог избежать такой смертной скуки, как это жалкое подобие танца.

– Куда он пошел, вы видели?

– Он был там, у дверей зала. – Мистер Риввин неопределенно махнул рукой и сделал еще глоток вина. – А потом, кажется, направился к лестнице.

– Может быть, вы пойдете с нами? – спросил Финч. – Покажете точнее?

– Еще чего! Я слишком занят своим прекраснейшим времяпрепровождением.

Дети переглянулись. Финч покачал головой, предлагая не спорить с этим эгоистичным, самодовольным типом.

– Та лестница, вы сказали? – уточнила Арабелла, и, дождавшись ленивого утвердительного кивка «слишком занятого» собеседника, они с Финчем отправились в указанном направлении.

Гостей в коридорах Уэллесби, ожидавших сигнала к новой партии танцев, собралось очень много, вот только мистер Сонн среди них никак не обнаруживался, несмотря на то что джентльменов в белом кругом было предостаточно…

Финч всматривался в скрытые масками лица, оглядывал костюмы, и подчас ему даже казалось, что он видит этого Сонна, но всякий раз у того или иного гостя не оказывалось либо треуголки, либо трости или же форма маски была другой.

– А зачем вы его ищете, позвольте узнать? – спросил мистер Риввин, появившийся за спинами детей, как дурное предзнаменование нависающей мигрени. – Гостя в белом.

– Передумали? – хмуро спросил Финч.

– Не так уж я и занят, – вынужденно признал мистер Риввин. – Скучно.

Дети не торопились отвечать, и мистер Риввин принялся канючить:

– Ну скажите, зачем вам этот человек в белом? Ну скажите…

– Может быть, вы вернетесь к своим важным делам? – грубо поинтересовался Финч. – Вы там что-то говорили о какой-то коллекции.

– Вдохновение пропало, – угрюмо сообщил мистер Риввин, но тут же воодушевился: – Помогу вам найти этого человека в белом…

– Его зовут мистер Сонн, – сказал Финч.

– Но это ненастоящее имя, – добавила Арабелла.

– Все интереснее и интереснее! – Мистер Риввин широко улыбнулся. – Человек в маске с вымышленным именем, затерянный среди гостей, как снежинка в метели! Так зачем он вам нужен? – Не-птица вдруг подозрительно прищурился. – Вы что-то плохое затеваете? Я ведь так и не знаю, хорошие вы или плохие. Так какие вы?

– Когда как, – буркнул Финч. – Некоторые говорят, что мы плохие.

– Значит, вы хорошие, – быстро успокоился мистер Риввин. – Плохие ведь сразу же начали бы утверждать, что они хорошие.

Дети снова переглянулись. Даже Финч понимал, насколько мистер Риввин доверчив и простодушен. Да в сравнении с ним сам Финч был просто воплощением подозрительности.

– Мистер Сонн нам нужен, чтобы найти мадам Клару. Она где-то здесь и…

– Клара тоже здесь? – Мистер Риввин принялся озираться по сторонам с испуганным видом провинившегося ученика, узнавшего, что строгий учитель притаился где-то рядом с указкой, чтобы стукнуть его ею по голове. – Кто еще сюда заявился?! Как будто вся семейка решила собраться и испортить мне бал. Не хочу возвращаться на чердак!

Мистер Риввин обиженно засопел, словно это дети были виноваты в том, что он постоянно ведет себя неподобающе и его часто наказывают.

Разглядывая гостей, Финч и Арабелла, а с ними и мистер Риввин медленно продвигались по коридору. В стенах были убраны панели, прежде скрывавшие камины. На диванчиках восседали дамы, обмахивающиеся веерами. Джентльмены курили сигары и трубки. Кто-то что-то со смехом рассказывал о профсоюзах, а кто-то – о новомодных изобретениях. Многие задавались вопросом, что же такого интересного готовят им хозяева дома на следующую партию танцев.

По мнению Финча, беседы высшего света были несказанно скучными и однообразными. Говорившие будто бы при каждом слове выдыхали сонную, зевотную пыль, которая оседала на всех кругом. Даже просто проходя мимо, мальчик вдруг почувствовал, что ему остро понадобились подушка и одеяло. А быть может, дело было не в этих скучных гостях и их занудных разговорах – просто он так устал за последние дни, что уже с ног валится?

Финч попытался вспомнить, когда же он спал в последний раз, и не смог. Пока ждал, когда Арабелла придет в себя после того, как повесился мистер Франки? Прошел один день, а сколько всего успело произойти… И вот они бредут по этому огромному особняку, который из-за гостей, заполонивших коридоры и гостиные, кажется еще огромнее, ищут этого странного мистера Сонна, ищут мадам Клару. Почему она не может просто оказаться где-то поблизости? Хотя бы вон за тем углом? Пусть она просто стоит там и разглагольствует о чем-то скучном. А они поздороваются и попросят ее отправиться с ними домой. Скажут, что им всем пора. И она согласится…

Вот и угол…

Но, разумеется, мадам Клары там не было. Да и что ей там делать? Она ведь не из тех, кто говорит о скучном или позволяет собой командовать.

За углом оказалась гостиная, у стен которой также были расставлены диваны. Коридорные музыканты со скриппенхармами и виолонтубами играли что-то красивое, но заунывное и едва различимое. Гости беседовали и смеялись, а слуги с подносами, загруженными сладостями, появлялись из потайных дверей, как мыши из нор, и исчезали за ними же. Во всей гостиной не оказалось никого в белом.

Мистер Риввин стащил с какого-то подноса уже, наверное, дюжинное по счету пирожное и привычно отправил его себе в рот целиком. При этом он был странно молчалив и задумчив.

Глянув на него, Финч вдруг поймал себя на том, что этот тип не кажется ему таким уж и неприятным. Вне всяких сомнений, молчание его красило.

– А что у вас за коллекция? – спросила Арабелла, пытаясь отвлечь мистера Риввина от мрачных мыслей.

– О! – оживился тот. – Я боялся, что вы так и не спросите! А самому не хотелось хвастаться. Вот что я коллекционирую!

С невероятной гордостью на лице он извлек из внутреннего кармана сюртука несколько конвертов.

– Письма? – удивился Финч.

– Что? Нет! – возмутился его недогадливостью мистер Риввин. – Поцелуи!

– Как это? – Мальчик смутился – ему показалось, что он ослышался.

– Ну да, поцелуи! Ладно, уговорили! Так уж и быть! Потрачу на вас парочку!

И, не дожидаясь ни согласия, ни бурных споров, он резво открыл один за другим пару конвертов. Из них в тот же миг вырвались два… Финч даже затруднялся точно назвать, что это было такое.

Это нечто походило на сотканных из пыли мотыльков. Один, крошечный и красный, махал крылышками вяло и осыпался пылинками. А другой, будто в противовес ему, был горчично-желтым, большим и сильным. Красный «мотылек» подлетел к Финчу и, несмотря на неловкую попытку мальчика отмахнуть его прочь рукой, сел на его щеку и в тот же миг исчез.

Финч почувствовал, как кровь на мгновение подступила к лицу, ему стало трудно дышать, а в кончиках пальцев закололо. Это было странное ощущение, но, лишь когда оно ушло, он понял, что оно было приятным.

Что касается второго поцелуя, то тот, резко взмахнув крылышками, подлетел к Арабелле и дерзко вонзился ей в губы. Голова девочки в тот же миг закружилась, она покраснела – это жжение в щеках и на лбу было ни с чем не спутать. А еще ей показалось, что ноги ее оторвались от пола и она воспарила над паркетом. Желтый поцелуй исчез не сразу – он какое-то время просидел на губах Арабеллы, как настоящий мотылек на цветке розы, после чего с отчетливым вздохом нехотя рассыпался пылинками.

Мистер Риввин улыбался, довольный произведенным эффектом.

– Головокружительно, не так ли? – спросил он.

– Что… что это такое? – заплетающимся языком произнесла девочка.

– Поцелуи, я же сказал! – гордо ответил мистер Риввин. – Я их, как вы уже поняли, коллекционирую. Кто-то дарит мне поцелуи по доброй воле, у кого-то их приходится похищать. Среди них нет ни одного повторяющего другой – все разные! Даже те, что дарил один человек! Так что