Дети немилости - Ольга Онойко

От себя-будущего Лонси знал, что может мгновенно оказаться в любой точке земного шара, в том числе — и в бункере шестьсот семнадцать. Но в бункер спускаться ему не хотелось. Вызвать Мерау к себе представлялось более поучительным. Повинуясь желанию мага, комната из рекламного буклета превратилась в огромные апартаменты, целый этаж фантастического дворца. Воображение Лонсирема не обладало достаточной силой, чтобы создавать обширные пространства в деталях, но так получилось даже величественней — уютное кресло Великого мага парило посреди белого пустого простора.

Мерау едва удержался на ногах. Лонси смотрел, как он тревожно оглядывается, подбирается, точно зверь, сопит, переводя дыхание, и тихо радовался. Наконец, Мерау взглянул ему в глаза. Лицо суперманипулятора приняло благоговейное выражение.

— Каэтан, — сказал он.

«Да он меня не узнал», — разочарованно подумал Лонси. Потом он подумал, что и сам бы на месте Мерау предпочёл усмотреть в Великом маге лишь отдалённое внешнее сходство с человеком, над которым когда-то издевался. Лонсирем покачал головой.

— Я не Каэтан.

Оджер глянул вопросительно.

— Я нахожусь в Башне Выси, — осторожно сказал он. — Я чувствую это. Лаборатории Аньяра зафиксировали её пробуждение. Ты — один из слуг Каэтана?

— Нет, — сказал Лонси, наслаждаясь.

— Кто ты?

— Маг Выси.

Оджер непонимающе смотрел на него.

— Время Каэтана закончилось, — сказал Лонси; откуда-то он это знал. — На смену ему пришёл я. Ты не узнаешь меня, Оджер?

Мерау подумал.

— Нет, — твёрдо ответил он.

Свиток истины развернулся на пядь. Лонсирем с глубочайшим разочарованием понял, что Оджер его просто не помнит. Для того чтобы помнить каждого неудачника, в жизни Оджера было слишком много по-настоящему интересных событий.

— Университет, — сказал Лонси, хотя удовольствия уже не испытывал. — Экзамен по теории трансуровневого взаимодействия.

Мерау нахмурился. Он честно силился вспомнить.

— Лонсирем Кеви, — сухо назвался Великий маг.

Он уже жалел, что затеял эту игру с узнаваниями. Противно было видеть, каким мелким он когда-то представал на фоне Мерау. Лонсирем чувствовал себя неловко. Спасала только мысль, что он теперь — хозяин положения, и ничто этого не изменит. Поморщившись, Лонси прервал размышления Мерау:

— О чём ты желал беседовать с Магом Выси?

Оджер выпрямился. Он мгновенно собрался с мыслями, и это тоже Лонси не понравилось.

— О лете высшего года, — сказал Мерау.

«Ему приказала Лириния», — вспомнил Лонси.

— К чему Аллендору тревожиться о высшем годе? — спросил он. — Аллендор не вовлечён в эти события.

— Да, — сказал Мерау. — Именно поэтому я побеспокоил тебя. Весь мир полагает, что Аллендор — Королевство Выси…

— Это не так, — сказал Лонсирем.

Мерау, уже набравший в грудь воздуха, осёкся.

— Но все газеты… — начал он.

— Правителям Королевства Бездны известно, кто на самом деле их противник.

Мерау помолчал.

— Это маленькое горное княжество, — сказал он. — Войска Императора Уарры уже почти стёрли его с лица земли. Магический цикл должен закончиться победой Выси. Но у нынешней Выси нет ни одного шанса. Неужели Бездна победит второй раз?

— Даже если и так, что с того?

Лонси сказал это не подумав, а поняв, что сказал, даже залюбовался на себя: он от себя такого не ожидал. Ему не удалось смутить Мерау напоминанием о прошлом, но неплохо удавалось обрывать его и вводить в замешательство. Так было даже лучше. «Та госпожа хочет, чтобы я играл, — пришло магу в голову. — Кажется, я и впрямь играю. Пожалуй, мне нравится».

Мерау напряжённо размышлял. Мало-помалу лицо его прояснялось.

— Лонсирем, — сказал он с неожиданным спокойствием. — Ты аллендорец. Ты не можешь равнодушно смотреть на то, как Уарра набирает мощь. Победа Бездны означает не только то, что с карты исчезнет Таян. Победившая сторона господствует в мире до начала следующей весны. Срок этот велик — несколько веков. Транспортные средства всё совершенствуются. Скоро не станет преград перемещениям по миру. Уарра перехлестнёт Лациаты. Неужели ты желаешь увидеть, как твоя родина падёт перед армиями мертвецов?

Лонсирем поморщился.

Он совершенно не думал о таких высоких вещах. Он хотел показать Мерау, чего тот на самом деле стоит. А Мерау пытался заставить его, Мага Выси, плясать под свою дудку. Лонси искал, что ответить на это, но хорошие слова, как назло, не шли на ум. Тогда он просто сказал:

— Продолжай.

Мерау перевёл дух.

— Ассамблея магов Аллендора провела изыскания. Мы знаем, что функцию Королевства можно переназначить. В этом цикле победа принадлежит Выси. Если Аллендор станет Высью, то много веков никто не сможет оспаривать его мощь. Ты подаришь отчизне много веков процветания.

— Процветания?.. — вполголоса повторил Лонси.

Пальцы его впились в подлокотники кресла.

Лонсирем-будущий готов был в любой момент открыть теперешнему эту истину, но до сих пор Лонси не думал о ней. Он услышал её от Мерау, человека, которого ненавидел, и истина показалась магу втрое омерзительней, чем была.

«Гипотеза, — думал Лонси; сердце его бешено колотилось. — Переназначить. Вот оно что. Вот чего они все хотят. Поэтому-то они всюду гремели про то, что Высь — это Аллендор. И отправили меня будить Атергеро, а потом сослали в Рескидду. Я был маленькая сошка. Но теперь-то нет. Теперь всё иначе. Все мои беды из-за них и их гипотез».

Его душили злость и обида. Лонсирему даже не пришло в голову, что не отправься он в Рескидду — не угодил бы на свой нынешний трон, оставшись прозябать в Ройсте с аннулированным дипломом. Его обидели, предали, обманули и обрекли на смерть.

Мерау молча ждал его ответа.

— Как Аллендор будет воевать с Уаррой? — холодно сказал Лонси. — Между ними Лациаты.

Суперманипулятор ответил так быстро, что всякий бы понял: аргументы приготовили заранее.

— Штаб Её Высочества уже разработал план кампании. Прежде всего мы овладеем Древним Югом. С Юга мы сможем нанести удар. Кроме того, — Мерау помедлил, — скоро наши атомники смогут пересекать Лациаты хотя бы и над вершиной самой Амм-Лациат. Уарра уже вторглась в Таян, высшее лето уже началось. Если сейчас функция будет переназначена…

— Я понял, — оборвал его Лонсирем.

Мерау смотрел ему в лицо, пытался поймать его взгляд. Лонси понимал, что суперманипулятор хочет прочесть его мысли, и это разжигало в нём злобу. Он стал таким могущественным! Но вместо того, чтобы перед ним склоняться, его пытались использовать — точно так же, как использовали, когда он был мал и слаб. «Играть? — подумал Лонси с сердцем. — Та госпожа не рассказала мне про правила. И она не говорила, чего она хочет. Она только сказала, чтобы я получал удовольствие. Я, кажется, понимаю, как играть в эти игры…»