Город, где гаснут фонари - Инна Владимирова

щелкнул застежками и посмотрел на девушку. Лицо его как будто изменилось — в глазах не было прежней хитрости, губы не растягивались в довольной ухмылке. Возможно, будь Даша другим человеком или находись она в другой ситуации, она бы расценила это как что-то хорошее и дружелюбное, но она лишь насторожилась.

— А про отдых я серьезно, Даш. Отдохнуть тебе надо обязательно. Кстати, не хочешь сегодня съездить куда-нибудь поужинать?

Даша вздохнула и едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. После так называемой смерти Князева Даня все время пытался к ней подкатить, зазывая на свидания и оказывая разные знаки внимания, которые давали ей ясно понять, что он весьма в ней заинтересован. И Даша совершенно не знала, что с ним делать — она не могла игнорировать его или сразу же отказать, потому что Даня прикрывал их жопы перед ментами и мог обидеться на неё и косануть где-то, или вообще догадаться, что она отказывает не просто так, а потому что жив Князев; но и ходить на свидания при живом муже тоже не могла. И Даша уже который месяц мучилась, не зная, как мягко и тактично спровадить Ткачука — прошло то прекрасное время, когда она могла просто послать куда подальше докучливого пацана и забыть о его существовании. Теперь от этих «пацанов» отчасти зависел не только их бизнес, но и их жизни.

Но что ещё хуже было для Юдиной, так это то, что она не могла рассказать об этом Артёму — она слишком хорошо знала его и догадывалась, что ничем хорошим для них обоих это не кончится, поэтому не рисковала и скрывала от него правду. Она не для того так долго лгала и разыгрывала скорбящую вдовушку, чтобы в один момент Артём, ради которого это все и затевалось, все разрушил из-за вспышки ревности. Поэтому Даше приходилось молчать и надеяться, что в будущем вся эта история разрешится сама собой и Артём вообще никогда ни о чем не узнает.

— Не сегодня, Дань.

— Завтра?

— Тоже не могу. Дела в автосалоне сами себя не переделают.

— Это же суббота, возьми выходной.

— Эх, Даня, нет у меня теперь выходных. Возможно, когда-нибудь…

— Каждый раз ты кормишь меня завтраками…

— Может, оно того стоит, а? — подмигнула она ему.

— Князева ты тоже на привязи держала?

— А как же иначе, — невольно улыбнулась Даша.

— А в чем разница тогда?

Даша вздохнула. Разница для неё была большая, но она не знала, как объяснить это Ткачуку.

— Дань, я сегодня жутко устала, — сказала она вместо этого. — И хотела бы просто сейчас поехать домой отдохнуть. Мы же закончили на сегодня?

— Закончили, — в голосе Ткачука сквозило разочарование, но надежда не утихала. — Тебя подбросить?

— Нет, спасибо, я сама.

— Какая ты все-таки…

Но Ткачук не договорил и девушка так и не узнала, кем он ее считает, потому что дверь кабинета распахнулась и на пороге появился Серега. Видимо, не дождавшись ее в салоне, решил приехать и проверить, все ли с ней в порядке — ведь не зря же Артём приставил его присматривать за ней. Даша, увидев его, одновременно и обрадовалась, и испугалась — от Темненко можно было ожидать какой угодно реакции.

— Я так понимаю, я не вовремя зашёл, — мрачно оглядев Дашу с Даней, произнёс он. — Помешал, наверное.

— Сереж, привет, — натянуто улыбнулась Даша. Она отчаянно пыталась придумать, как разрешить эту ситуацию, потому что Серега за пару мгновений стал мрачнее тучи, и это явно не предвещало ничего хорошего. — А тут Даня по делу заходил. Он уже уходит.

— Это по какому такому делу? — напрягся Темненко, закрыл за собой дверь и уперся в нее спиной, сложив руки на груди.

— Грабить вас, — усмехнулся Ткачук. — Вы давно не уплачивали профсоюзные взносы в казну внутренних дел.

— Ах вон че, — Серега понимающе кивнул. — А я-то думал…

— Что? — вызывающе спросил Ткачук.

— Сереж, ты по делу? — Даша чувствовала, что теряет контроль над ситуацией, но не сдавалась. — Мы как раз с Данилом закончили, так что…

— Ты же домой собиралась, — Даня хитро взглянул на неё.

— Я забыла, что у меня ещё встреча с Сережей, — Юдина посмотрела на него так, что он понял, что она готова была испепелить его взглядом на месте.

— Я вообще-то в салоне ждал, — проговорил Темненко, взглянув на девушку. — Ты должна была приехать ещё час назад. Я не знал, что у тебя есть какие-то более важные дела. А если и так, то могла бы и предупредить.

Даша видела, как растёт напряжение между двумя мужчинами и мысленно молилась, чтобы они не затеяли тут разборки. Потому что она просто не знала, как успокаивать Темненко, если тот надумает разбушеваться — по словам Артема, это почти невозможно. А если даже Артем говорит, что это почти невозможно, значит, для самой Даши это точно невозможно.

Но ситуацию неожиданно спас Ткачук — то ли прочитал Дашин взгляд, то ли сам догадался, что не стоит нагнетать, если он хочет выйти из этого кабинета живым и здоровым.

— Прости, Серег, — произнёс он, — это из-за меня Дарья задержалась. Я опоздал на встречу, поэтому она опоздала из-за меня. Ладно, занимайтесь тут своими делами, не буду мешать. Ещё увидимся!

Попрощавшись с Сергеем, который наконец отлепился от двери, Ткачук вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Только тогда Даша смогла спокойно выдохнуть, почувствовав, будто с ее плеч спала гора. Ей не только удалось избавиться от Ткачука, но и избежать конфликта — это ли не чудо?

— Твою мать, что…

Даша тут же шикнула на него и приложила палец к губам, призывая к тишине.

— Не ссы, — заверил ее Темненко, — я Лизу отпустил, никто не услышит.

Но девушка покачала головой, отошла к окну и стала наблюдать за машиной Ткачука. Темный Фольксваген Венто 92-го года, который ему пригнал из Германии Каминский, сверкнул фарами и тихо затарахтел двигателем. И только лишь когда она отъехала с парковки перед конторой и умчалась прочь, девушка расслабленно выдохнула и решилась поговорить с Темненко.

— Ну что ты начинаешь, а? — она взглянула на все ещё мрачного мужчину.

— Малая, это че такое было, а?

Темненко до сих пор называл ее «Малой», и хоть это немного забавляло Дашу, но все же она находила в этом что-то милое. Хоть это и было самое обычное погоняло, но ей было трудно злиться на Серегу, когда он так называл ее.

— Да ничего не было…

— Ну глаза-то у меня пока ещё есть. Я ж видел все.

— Ну и что же ты видел?

— Что этот мент поганый клеился к тебе.