Город, где гаснут фонари - Инна Владимирова

— Пойдём, жена пещерного человека, будешь супружеский долг исполнять!

Даша, смеясь, даже не предприняла попыток спастись, только лишь пыталась удержаться на месте и не соскользнуть вниз. Цезарь бросился было за ними, но Артем просто закрыл входную дверь прямо перед его носом.

— Прости, дружище! — крикнул Артём ему вслед, одной рукой заперев дверь на шпингалет, чтобы их не потревожили.

Пёс в ответ на это снаружи поскрёб лапой дверь, обиженно тявкнул, когда у него так и не вышло попасть в дом следом за хозяином, и пошёл дальше бродить по двору, занимаясь своими собачьими делами.

— Надеюсь, он не сильно обидится, — вздохнул Князев, укладывая девушку на тахту. — Но я и так с ним все время провожу, могу же я хоть немного побыть один. Да и вообще…

— Тём, тебе поболтать приспичило? — хохотнула Даша, обхватывая его руками за шею и целуя куда-то в уголок губ. Сейчас ей было совершенно не до собаки…

Девушка тут же принялась раздевать Артема, попутно снимая одежду и с самой себя. Каждый раз происходило одно и то же — истосковавшись по нему за неделю или две, по его прикосновениям, по его ласкам, поцелуям и объятиям, Юдина не могла удержать себя в руках. И раз уж так сложились обстоятельства, что она видела собственного мужа не чаще раза в неделю, то она старалась по максимуму потратить это время с пользой, восполняя все свои лишения. И ничто — ни невоспитанная собака, ни назойливые соседи, ни войны с цыганами или с кем бы то ни было еще, ни что-либо еще — не могло отвлечь ее от Артема.

За окном уже спустились первые сумерки, когда Даша лежала на боку и, глядя на Князева, поглаживала его по волосам, которые он зачем-то коротко обстриг машинкой и стал совсем похож на бандита, по лицу и шее. Любовалась его профилем, его мощной шеей и широкой грудью, на которой блестел прилипший крестик на тонкой золотой цепочке. Целовала его то в предплечье, то в ключицу или колючий от щетины подбородок, утыкалась носом в руку или рёбра, обхватывала руками и обнимала, прижимаясь к крупному телу. Ей до сих пор порой не верилось, что это все реальность, а не какой-то полукоматозный сон на вписке у Мельника — когда бы она в здравом уме могла подумать, что когда-нибудь будет прятать якобы умершего мужа-бандита от других бандитов на даче тети Оли, изредка навещая его, — поэтому через прикосновения она заставляла себя поверить в то, что это все это более чем реально.

Вот уже почти семь месяцев, как Артём жил за городом на даче собственной матери. По его первоначальному плану Князев собирался отсидеться дома, но никто не поддержал эту идею. Даша, да и все остальные понимали, что его небезопасно оставлять в городском доме по многим причинам. Отсылать же его куда подальше, чтоб пересидел там, она тоже не могла — боялась и за него, и за себя, что просто не справится тут со всем одна. Поэтому совместно с Серегой, Ильей и Юркой ею было принято решение о временном переселении Артема на дачу. Иногда ему позволялась приехать в дом на выходные — Темненко самостоятельно отвозил его, — но чаще Юдина сама приезжала на дачу, чтобы повидаться с ним.

Здесь Даша не беспокоилась за Артема. Хоть и поселок полузабытый, где живут всего пару семей, и то пенсионеров, хоть дача и представляла из себя небольшой деревянный однокомнатный домик с верандой и летним душем во дворе и была огорожена обычным забором-рабицей, а до ближайшего более-менее цивилизованного населенного пункта было километров двадцать, но именно здесь Артем был в безопасности, нежели в городе. Никто не стал бы искать его в поселке, где на кладбище в разы больше могил, чем до сих пор живущих людей.

Тем не менее, поводы для беспокойства у Даши были — она прекрасно знала о том, что Артём тут совершенно не скрывается. Знала о том, что он шляется по соседям: то одному деду по соседству поможет починить его древний мотоцикл, то с другим дедом пойдет на рыбалку, то какой-то бабке поможет дрова наколоть, то ещё что-то. Поэтому Даше оставалось лишь удивляться тому, как его ещё тут никто не нашёл.

Все эти семь месяцев Князев был предоставлен сам себе. Все, что нужно было прибить, починить или покрасить, он переделал еще в первый месяц, а потому все остальное время у него не было никаких забот и он маялся от безделья. Конечно, ему сообщали о всех текущих делах в автосалоне и в конторе, он продолжал принимать какие-то решения по бизнесу, но ему было катастрофически мало этого заочного участия. Хотелось как раньше, быть всегда и везде, все делать самому, а не сваливать на плечи Даши.

Но ещё больше, чем по работе, Князев тосковал по Даше. Тосковал по ее присутствию рядом с собой, по ее улыбке и прикосновениям, по ее поцелуям и объятиям. Ему было слишком мало этой встречи раз в неделю, но это была именно та непозволительная роскошь, которую он мог себе позволить. Он понимал, что это — та расплата за его театральные представления собственной гибели с последующим временным включением в список почивших. Артём заранее догадывался о том, чего ему будет стоить его затея, но не думал, что ему будет настолько тяжело. Он ведь даже запретил себе общаться с Дашей по мобильнику — пришлось перестраховаться на тот случай, если что-то пойдёт не по плану и кто-то сумеет отследить звонки. Он заранее подготовился почти ко всему, но не к одиночеству.

Чтобы совсем не сойти с ума от одиночества, Артем завел себе собаку — однажды Даша приехала, а он уже возился со щенком ротвейлера, которого ему привез Серега. Вопреки невесть откуда взявшемуся, но очень популярному мнению, что такую собаку нужно натаскивать на злость и учить охранять дом от чужаков, Артем пытался сделать из него вполне дружелюбного и воспитанного друга. Но последнее ему пока не особо удалось — он даже не смог отучить Цезаря таскать со стола еду и перестать набрасываться на людей, чтобы зализать их до смерти.

— Даш, ты пожрать не хочешь? — неожиданно поинтересовался Артём, пошевелившись. — Я б поужинал.

— Только готовишь ты, — проговорила девушка. — Там кстати в багажнике сумка лежит, тебе мама что-то передала.

— Какая забота с ее стороны! — он сел на краю тахты и начал натягивать на себя валявшиеся на полу джинсы. — Не дает помереть собственному сыну от