Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Решено было как можно скорее начать соединение Сибирской и Сырдарьинской линий, не дожидаясь, пока Кокандское ханство нанесет ответный удар по русским владениям. Весной 1864 года два отряда вышли навстречу друг другу. Из Верного на запад двинулся полковник Михаил Черняев с 1500 бойцами и 4 орудиями, из Перовска на восток выступил полковник Николай Веревкин, в его отряде было 1200 человек и 10 орудий.

Карта Сибирской и Сырдарьинской линий

Надо сказать, что в этот поход вышла уже довольно обновленная русская армия. И серьезно подготовленная. В 1861 году новым военным министром стал Дмитрий Милютин, который вскоре начал реформу русской армии. Она, конечно, была проведена не за год и не за два. Реформа длилась почти полтора десятка лет. Были созданы военные округа, началось перевооружение, была введена всеобщая воинская повинность и система призыва резервистов, изменили систему боевой подготовки солдат, включив в обучение саперное дело и физическую подготовку. Для войны в Средней Азии была введена новая форма, та самая, которую можно видеть на картинах художника Верещагина. Такой формы не было больше нигде — ни на Кавказе, ни в Европейской части России. То, что выступившие в степь отряды Черняева и Веревкина были немногочисленны, не должно удивлять. Командиры понимали, что противник им на этот раз достался не самый умелый. Русские солдаты и офицеры, прошедшие Крымскую и Кавказскую войны, были отлично подготовлены к действиям в любых условиях, некоторые роты прошли боевое слаживание в реальных условиях.

Пройдя Пишпек, 4 июня Черняев взял штурмом крепость Аулие-Ата. Это после ее штурма Валиханов по одной из версий решил покинуть отряд Черняева. В июле отряд подошел к Чимкенту, где отразил нападение 25-тысячного кокандского войска и был вынужден отойти, впрочем, то же самое сделали и кокандцы. Отряд Веревкина 12 июля взял крепость Туркестан. За эти победы оба офицера были произведены в генералы, и два отряда под объединенным командованием Черняева направились в начале сентября к Чимкенту. В отряде было восемь с половиной рот пехоты, 250 казаков, сотня конных стрелков, которые наряду с казаками выполняли функции фронтовой разведки, 9 орудий, 6 мортир и 4 ракетных станка. Еще с отрядом шли 1000 киргизских всадников-добровольцев.

19 сентября началась осада Чимкента, а 22 числа русские войска взяли город, с потерями: двое убитых, 17 раненых и 19 контуженых.

Решив закрепить успех, генерал Черняев двинулся к Ташкенту с отрядом в 1550 человек при 12 орудиях. 2 октября он попытался штурмовать город, по стенам был открыт огонь из орудий, офицерам показалось, что в стене пробита брешь, но когда войска двинулись к ней, выяснилось, что пролома нет, колонны попали под плотный огонь, потери превысили 20 человек. Отряд отступил к Чимкенту. Кокандский хан, понимая, что русские не остановятся, что временное отступление когда-то закончится, немедленно отправил своих послов в Индию, просить военной помощи у англичан. Но там они получили отказ. Британцам после восстания сипаев и Второй опиумной войны было не до Средней Азии. Не до Коканда тем более.

А в столице, в Петербурге, точно понимая, что именно сейчас позиции англичан ослаблены и они озадачены своими проблемами, принимали все новые и новые решения, конечной целью которых было овладение регионом. Установление над ним русского контроля. Так, впрочем, думали не все.

Как и сейчас, в правительстве имелись и «силовики», и «либералы». Категорическим противником продвижения в Среднюю Азию был министр финансов, автор всех либеральных экономических реформ в России Михаил Христофорович Рейтерн. Он говорил, что «стремиться к дальнейшим завоеваниям вместо того, чтобы развивать уже имеющиеся средства, — то же, что отказываться от существенного и гоняться за призраками». Не слишком поддерживал азиатскую экспансию и глава МИД канцлер Александр Горчаков. Он, с одной стороны, понимал, что контроль над Азией — это средство давления на Британию, но с другой, как человек немолодой — он был на 20 лет старше императора, — Горчаков очень боялся разозлить англичан и спровоцировать новую войну. Хотя порой он действовал жестко, но многие историки считают, что Александр II практически заставлял его это делать. Считается также, что нерешительность Горчакова в итоге через много лет привела к провалу русской дипломатии на Берлинском конгрессе 1878 года. Но есть любопытный документ, записка, составленная им совместно с Милютиным и поданная на имя императора 20 ноября 1864 года. Позволю себе привести этот документ почти полностью. Попробуйте вчитаться внимательно. Не похоже, чтобы хотя бы один из его авторов был слабохарактерным политиком. Скорее оба были людьми рациональными и взвешенными.

«Первый шаг к упрочению русской власти в степи был сделан в 1822 году — введение между киргизами более правильного управления. Затем, в 30-х годах, для прекращения беспорядков между кочевыми племенами и для ограждения их от вторжений соседних ханств приступлено к постройке в степи нескольких укреплений. Таким образом, постепенно продвигаясь далее к югу, отыскивая рубеж, который мог бы служить естественной границей и прикрытием наших владений, к 1854 году мы достигли со стороны Западной Сибири до озера Иссык-Куль и р. Чу, со стороны же Оренбургского края заняли нижнюю часть течения Сырдарьи рядом укреплений.

С распространением наших владений мы вошли в ближайшее соприкосновение с среднеазиатскими ханствами: Хивой и Коканом, считавшими киргиз в числе своих подданных.

Из числа среднеазиатских ханств, Хива и Бухара, отделенные от наших пределов Кызыл-Кумскими песками, не представляют большой опасности, притом Хива слишком слаба, чтобы делать какие-либо неприязненные покушения, Бухара же связана с нами торговыми интересами.

Напротив того, Кокан издавна составляет для нас самого беспокойного соседа; с начала утверждения в степи все военные действия с нашей стороны предпринимались преимущественно для защиты наших киргиз от грабежей вторгающихся коканских шаек или для наказания сих последних за эти вторжения. Вместе с тем постоянные смуты и неурядицы в Кокане отнимали всякую возможность устроить отношение к этому ханству путем мирного соглашения и договоров с беспрестанно меняющимися коканскими правителями.

Оставаться в таком положении относительно ничтожного врага мы не можем. Было бы несовместно с достоинством Империи терпеть вблизи ее пределов постоянные смуты и неурядицы, отражающиеся грабежами подвластных ей племен, задерживающие как развитие азиатской ее торговли, так и введение между киргизами правильного гражданского устройства и заставляющие предпринимать дорогостоящие экспедиции.

Соединением линий и имелось в виду выйти из этого положения. Но затем остается определить, можем ли мы довольствоваться полученными результатами, или же должны стремиться к достижению каких-либо дальнейших видов.

Всякое новое завоевание, увеличивая протяжение наших границ, требует значительного усиления военных средств и расходов, между тем, как подобное расширение владений не только усиливает, а ослабляет Россию, доставляя взамен явного вреда лишь гадательную пользу.