Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

— Окопник! Должно быть, это окопник. А какую еще траву ты используешь для припарок? — спросил Мамут, явно заинтересовавшись ее рассказом.

— Другое растение поменьше, ниже колен. Листья напоминают узкие наконечники копий, которые делает Уимез. Цвет у них темно-зеленый даже зимой. Стебель растет прямо из листьев, а на нем появляются светлые цветы с красными крапинками на внутренней стороне лепестков. Его применяют также от отеков и сыпи, — сказала Эйла.

Мамут в недоумении покачал головой:

— Ты говоришь, листья остаются зелеными даже зимой… и цветы в крапинку… Нет, пожалуй, такого растения я не знаю. Может быть, мы просто назовем его крапчатой зимолюбкой?

Эйла кивнула.

— Ты хочешь узнать о третьем растении? — спросила она.

— Да-да, опиши мне его.

— Очень большое растение, больше, чем Талут, почти дерево. Растет в низких местах по берегам рек. Темно-фиолетовые ягоды остаются на этом кустарнике даже зимой. Молодые листья полезно употреблять в пищу, но старые — опасно, можно отравиться. Из высушенных корней делают припарки, они снимают отеки, воспаления и боль. В тот настой, что ты пьешь от подагры, я добавляю эти ягоды. Ты узнал это растение?

— Нет, мне оно неизвестно, но я рад уже тому, что его знаешь ты, — сказал Мамут. — Твои средства мне очень помогают. Видимо, ты отлично разбираешься в старческих недугах.

— Креб был очень стар. У него была повреждена нога и болели суставы. Иза рассказала мне, как помочь ему. Постепенно я больше узнала о разных болезнях и начала лечить остальных членов Клана. — Эйла умолкла, оторвавшись на мгновение от приготовления припарки. — Мне кажется, у Крози тоже болят суставы. Надо бы помочь ей. Как ты думаешь, Мамут, она не будет возражать?

— Да, годы берут свое, но она не любит признаваться в своих слабостях. В молодости она славилась красотой и здоровьем. Но по-моему, ты права, стоит спросить ее. Только надо придумать, как лучше это сделать, чтобы не задеть ее гордость. Ведь это единственное, что у нее осталось.

Эйла понимающе кивнула. Когда все было готово, Мамут разделся и лег на лежанку.

— Пока ты будешь держать эти припарки, — сказала Эйла, — я сделаю порошок из корней другого растения и положу его на горячие угли. Вдыхая его запах, ты пропотеешь и почувствуешь, как отступает боль. А потом, перед сном, я еще приготовлю настой, чтобы смазать больные места. Яблочный сок и жгучий корень…

— Ты имеешь в виду хрен? Тот корень, что Неззи использует как приправу?

— Да, наверное, хрен, но смешанный с яблочным соком и бражкой Талута. Этот настой хорошо прогревает не только кожу, но и то, что внутри.

Мамут усмехнулся:

— И ты думаешь, что Талут разрешит тебе использовать его драгоценный напиток для наружного, а не для внутреннего употребления?

Эйла улыбнулась.

— Он любит принимать мое чудодейственное похмельное зелье, поэтому, надеюсь, он не откажет мне, если я пообещаю исцелять его голову после праздников, — сказала Эйла, начиная накладывать густую липкую массу на припухшие суставы старика. Расслабившись, он лег на спину и закрыл глаза.

— Эта рука выглядит уже значительно лучше, — заметила Эйла, прикладывая компресс к руке Мамута, покалеченной в молодости. — Наверное, рана была очень серьезной.

— Да, это был сложный перелом, — сказал Мамут, открывая глаза.

Он глянул на Ридага, который тихо сидел у его ног и слушал разговор. Никому, кроме Эйлы, Мамут не рассказывал об этой давней истории, случившейся в его жизни. После недолгого молчания он вдруг резко мотнул головой и решительно произнес:

— Пожалуй, Ридаг, пора рассказать тебе об этом. В молодости, путешествуя к морю Беран, я упал со скалы и сломал руку. В полубессознательном состоянии я брел куда глаза глядят и в итоге попал на стоянку плоскоголовых, к людям Клана. Я гостил у них довольно долго и многое узнал об их жизни.

— Вот почему ты так быстро освоил язык знаков! — улыбнулся Ридаг. — А я-то думал, что ты просто очень умный.

— Разумеется, я очень умный, мой юный друг, — усмехнувшись в ответ, сказал Мамут. — Но конечно, кое-что я быстро вспомнил из времен юности благодаря напоминанию Эйлы.

Улыбка Ридага стала еще шире. Не считая Неззи и остальных членов Львиного очага, он любил этих двух людей больше всех на свете и осознавал, что благодаря появлению Эйлы в его жизни начался совершенно новый, удивительно радостный период. Он наконец заговорил, то есть мог выразить свои мысли и чувства, мог шутить и вызывать улыбки; люди начали понимать его. Мальчик следил, как Эйла ухаживает за Мамутом, и даже он мог оценить глубину и обширность ее знаний.

— Эйла — хорошая целительница, — сказал Ридаг на языке знаков, когда Мамут бросил взгляд в его сторону.

— Целительницы Клана очень искусны; она училась у них. Никто из наших целительниц не смог бы так хорошо вылечить мою руку. Кожа была разорвана, в рану попала грязь, и сломанные кости торчали наружу. Моя бедная рука выглядела как безжизненный кусок мяса. Женщина Клана, Уба, промыла рану и соединила кости; не было ни гноя, ни воспаления. А когда рана зажила и кости срослись, я смог, как прежде, владеть рукой, и только к старости старые раны начали напоминать о себе, немного побаливая время от времени. Эйлу учила внучка той женщины, которая исцелила мою руку. Мне говорили, что она считалась лучшей из лучших, — поведал Мамут, наблюдая за реакцией Ридага. В недоумении мальчик посматривал то на Эйлу, то на шамана, удивляясь тому, что у них в Клане были общие знакомые.

— Да, Иза была лучшей из лучших, так же как ее мать и бабушка, — добавила Эйла, осознав только последнюю фразу молчаливого разговора между Мамутом и Ридагом. — Она знала все, что знала ее мать, то есть в ее памяти хранились знания ее матери и бабушки.

Эйла принесла к лежанке Мамута несколько камней от очага, достала костяными щипцами из костра несколько раскаленных углей и положила их на камни, а сверху на угли насыпала порошок корня нектарника. Затем, взяв меховое покрывало, она тщательно укрыла Мамута, чтобы сохранить тепло, а он тем временем лежал, облокотившись на руку, и задумчиво смотрел на Эйлу.

— Многим непонятно, чем отличаются от нас люди Клана. И дело не в том, что они не разговаривают или общаются на языке знаков. Непонятен их образ мышления. Если Уба, вылечившая меня женщина, была бабушкой твоей Изы, которая черпала свои знания из наследственной памяти, вмещавшей знания ее матери и бабушки, то как же ты, Эйла, смогла научиться у нее? Ведь ты не обладаешь наследственной памятью Клана. — Мамут заметил смущенный взгляд и судорожный вздох Эйлы, прежде чем она опустила глаза. — Или ты тоже обрела это качество?

Стрельнув в Мамута взглядом, Эйла вновь опустила глаза:

— Нет, я не обладаю памятью Клана.

— Но все-таки?..

Эйла опять посмотрела на него.

— Не понимаю, что тебя удивляет… — сказала она. Выражение ее лица было беспокойным, и она старалась не смотреть в глаза шаману.