Волчье правило - Олекса Белобров

Вспомнив бдительного Шишку, разглядевшего в сумерках и тумане процесс охоты дикого кота-хауса, Александр с болью почувствовал ностальгию по своему привычному окружению: по сорвиголовам-взводным, по суровому и даже где-то вредному, но все же справедливому ротному, по смекалистому и хитроватому Оселедцу, по огрубевшим, но почти родным сержантам и солдатам четвертой многострадальной роты.

Решили так: Хантер пригонит БМП в роту, переночует там, а утром, на попутной броне доберется на ПКП, откуда и вылетит в Джелалабадский госпиталь. Дыня с радостью согласился: очевидно, они с Грачом уже успели соскучиться за «нескучным» замполитом.

– Что там? – поинтересовался Чабаненко, когда Александр спустился с брони.

Старлей вкратце рассказал о событиях на СТО, а потом потихоньку стал заводиться.

– Знаешь, Тайфун, – у контуженого Хантера наблюдалось определенное движение крыши, – наверное, я какой-то ненормальный! Пока я здесь трахаюсь, как мартовский кот, подчиненных моих отстреливают, подразделение занимается хер знает чем и хер знает где! Я вообще-то представлял себе, что буду воевать в составе бригады или батальона – «чесать» кишлаки, отлавливать караваны, брать господствующие высоты, в засадных действиях участвовать, – понесло его по кочкам. – А на самом деле я: то «призы» меняю, то что-то-кому-то зашиваю, или «соляру» охраняю, или охранбат обороняю, или вообще «духов» из норы выкуриваю! Рота без меня там умирает, уже половина от штатного состава осталась, а я здесь лясы точу и бумаги подписываю!

– Все сказал? – спокойно спросил спецпропагандист, выслушав длинную тираду. – Или еще что-то накипело?

Хлопая по карманам, майор нашел дохленькую уже пачку «Ростова» и предложил земляку закурить.

Александр отказался – от табачного передоза во время допроса у него пекло губы и перчило в горле, все время хотелось пить. Схватив чайник, Хантер основательно приложился к носику, жадно и громко глотая.

– Да! – с чайной пеной на губах, выдохнул Хантер. – Хочу в строй, хочу к своим, хочу заниматься своим делом!

– Понимаешь, мой юный друг, – в отсутствие полковника Худайбердыева, Тайфун не только взял на себя его обязанности, но и перенял манеру поведения. – Ты не обижайся, послушай меня внимательно, я все ж таки почти два года в этой местности сайгачу. Воевать в составе бригады и батальона это, конечно, дело достойное офицера, занятие почетное и ответственное.

Однако, – закурил он, выдыхая дым в сторону от собеседника, – не обижайся, но большого ума для этого не требуется. Вокруг херова туча командиров и начальников всякого калибра, есть штаб, который планирует, и организовывает боевые действия. В составе больших военных организмов воевать куда проще – за тобой проследят, тебя подправят, тебе посоветуют, а коль возникнет нужда – помогут и выручат. Если ты, конечно, не кретин какой-нибудь, – сквозь дым вставил Тайфун. – Но только в самостоятельных действиях проявляется настоящий профессионализм офицера любого уровня, – старший продолжал учить младшего, – когда надеяться можно лишь на себя и своих подчиненных.

И то, что ты в этих, крайне неблагоприятных условиях, смог своими силами, по-волчьему, не только уцелеть, но и сохранить жизни своим подчиненным, к тому же вырасти, как профессионал военного дела – это говорит о том, что ты – на правильном пути. А повоевать еще успеешь! Знаешь, есть одна поговорка об Афгане, придуманная заменщиками: «В Афганистане хитрый сделает карьеру, жадный – награбит, а простой – настреляется!»

– Я пока что настрелялся до рыгачки! – вновь занялся самокритикой старлей. – Ни тебе бакшишей, ни наград! Только уголовное дело и приобрел!

– Что ты на себя любую ситуацию передергиваешь?! – пришел в негодование майор. – Считаешь, свет клином именно на Петренко сошелся? Ляжешь завтра в госпиталь, а там что-то где-то громыхнет, где-то какое-то громкое ЧП случится – и забудут о тебе, как и не было никогда! А прокуратура тем временем твое дело развалит!

– Ты, Тайфун, как всегда прав, – потихоньку успокаивался Хантер. – Не спеши, не спеши, не спеши, – вспомнил он пуштунскую мудрость. – Не так ли?

– Начал дружить с головой, хвала тебе, Господи! – с иронией посмотрел на старлея Павел Николаевич. – По отношению к себе ты не прав. Госпожа Фортуна щедро демонстрирует тебе свою благосклонность – ты жив, почти здоров, даже красотку успел отбить у какого-то генерала!

– Что есть, то есть – самодовольно потянулся Хантер, припоминая бурную ночь в объятиях Оксаны.

– Относительно своего участия в боевых действиях на стороне шурави, – майор продолжал подзуживать земляка, – так знай, что твое участие в специальной психологической операции «Иголка», нанесло душманам значительно больший урон, чем огневое воздействие вертолетного полка на тот же кишлак Темаче …

– Благодарю, друже! – искренне улыбнулся Александр, пожимая руку Тайфуну. – Ты, как всегда, умеешь быть убедительным!

– Такова моя работа… – скромно прозвучало в ответ. Внезапно за Чабаненко прибежал запыхавшийся гонец из политотдела армии, вызвав к какому-то начальству.

Через миг после того, как проворный полтавец в полной боевой готовности рванул наверх, к ручью скатился запыленный БТР-70, с опознавательными знаками одного из десантно-штурмовых батальонов бригады. На броне восседал сам Монстр, рядом теснились незнакомые десантники.

– Что здесь у тебя? – вместо приветствия спросил начпо, спрыгивая с брони.

Он неуклюже переминался с ноги на ногу, очевидно, дорога была неблизкой.

– Смирно! – зычно подал команду старший лейтенант Петренко, демонстрируя преданность воинским ритуалам.

Дождавшись, пока подчиненные отреагируют согласно строевого устава, Александр почти парадным шагом (насколько позволил рельеф под ногами) приблизился к начальнику политического отдела бригады и отрапортовал, приложив правое копыто к уху.

– Товарищ подполковник! Личный состав малой бронегруппы четвертой парашютно-десантной роты в количестве шести военнослужащих находится на отдыхе, в готовности отправиться в пункт временной дислокации подразделения – населенный пункт Темаче! Докладывал заместитель командира роты материального обеспечения бригады по политической части, старший лейтенант Петренко!

Ежели сейчас на ПКП с неба рухнула ядрёная империалистическая бомба, она б не произвела такого эффекта, который возымел Сашкин рапорт. Монстр застыл с рукой, приставленной к черепу, от несусветного нахальства у него спарализовало язык.

Пауза затягивалась, бойцы обоих экипажей, застывшие навытяжку после команды «Смирно!», недоуменно уставились на офицеров-политработников. «Охотничья команда» с тревогой косилась на своего предводителя: то ли контузия сказалась, то ли нервные перегрузки так коварно действуют? К тому же, по обыкновению, во время боевых действий, учений и тренировок в Советской Армии не подавали команду «Смирно!»…

– Вольно! – прохрипел, в конце-концов, начпо, сердито осматривая подчиненного.