Сказка сказок, или Забава для малых ребят - Джамбаттиста Базиле

С благодарностью выслушав эти слова от феи, Парметелла пошла по горам, по долам и шла семь лет, покуда не сносила семь пар железных башмаков. И пришла к большому дому, где наверху была устроена терраса[583], а на террасе сидели семь прях. И сделав все, что советовала ей фея, после тысячи уловок и предосторожностей наконец получив от них клятву Громом-и-молнией, показалась им и поднялась на террасу, где все семь сказали ей в один голос: «Ах ты собака, предательница, это ты виновата, что братик наш остался еще раз на семь лет в пещере, вдали от нас, в виде черного раба! Но не волнуйся, хоть ты и сумела выудить из нас клятву и наложить секвестр на наши глотки, — при первом же случае ты нам заплатишь и за старое, и за новое! А теперь знаешь, что тебе делать? Спрячься вот за этот ларь и, как только придет наша матушка, которая тебя с удовольствием проглотила бы, бросайся на нее сзади и хватай за груди, которые до того отвисли, что она их держит, как переметную суму, за плечами, и тяни со всей силы, не отпускай, покуда не поклянется тебе Громом-и-молнией, что не сделает тебе зла».

Парметелла все это исполнила, и матушка, сначала клявшаяся ей печным совком, табуреткой, вешалкой, мотовилом, сушилкой для тарелок, наконец вынуждена была поклясться Громом-и-молнией; и тогда Парметелла отпустила ее груди и встала перед оркой, которая сказала ей: «Эх, дала ты мне пинка! Но смотри ходи по струнке, предательница; при первом дождичке я тебе рожу умою!»

И, точно воду с прутиком, ища случая сожрать Парметеллу, она однажды притащила домой двенадцать мешков, где были перемешаны бобы, горох, земляной орех, чечевица, фасоль, рис и люпин, и сказала девушке: «Слушай, предательница, все, что я принесла, отдели одно от другого. А если к вечеру не будет сделано, проглочу тебя, как пирожок за три кавалло!»

Бедная Парметелла, усевшись среди мешков, стала плакать, говоря: «Матушка моя милая, ох как же дорого мне стал этот пенек золотой! Пришло время, прикрывают мою убогую лавочку! За то, что одну минутку глядела, как черная мордашка превратилась в белую, сердце мое почернелое на клочки разрывают. О горе мне, погибла я, и уже похоронена, ибо нету мне выхода! Час пройдет, другой пройдет, и не миновать мне глотки вонючей орки! И некому помочь, и некому посоветовать, некому утешить меня, горемычную!»

И вот, когда Парметелла учиняла над собою бурю с дождем и вихрем, вырывающую с корнем деревья, внезапно появился Гром-и-молния, ибо закончился срок его проклятия. Хоть и был он гневен на Парметеллу, но людская кровь — не водица: увидев ее в рыданиях, он спросил: «Предательница, что плачешь?» И она рассказала ему, как издевается над ней его матушка и какой конец она ей уготовила — вывернуть у нее потроха и сожрать. И Гром-и-молния отвечал: «Вставай и гляди веселей, ибо не будет так, как она говорит!» В одно мгновение он высыпал все из мешков на землю, и по его приказу разлился вокруг целый потоп муравьев; они кинулись сносить в отдельные кучи бобы и зерна, так что Парметелла вскоре наполнила все мешки.

Пришла орка и, увидев, что дело сделано, пришла в бешенство и завопила: «Ну, этот щенок Гром-и-молния мне и удружил! Но ты мне еще заплатишь за усушку товара![584] Вот тебе двенадцать наволок для двенадцати тюфяков, а твое дело до вечера набить их пухом и перьями. Не сделаешь — кишки выну».

Бедная девушка взяла наволоки, села на земле и устроила великий надгробный плач; и, когда она раздирала ногтями лицо и испускала ручьи слез, появился Гром-и-молния и сказал ей: «Не плачь, предательница! Не бойся, со мной приплывешь в тихую гавань. А если хочешь плакать, распусти волосы, расстели наволоки по земле, рыдай и кричи, что умер король птиц; и увидишь, что будет». Парметелла так и сделала; и вот налетела целая туча птиц, от которой потемнело небо. Они так плескали и били крыльями, что пух и перья летели корзинами, и все двенадцать тюфяков ей удалось набить меньше чем за час.

Вернулась орка и, увидев, как Парметелла справилась с работой, надулась так, что бока у нее затрещали. И сказала: «Ну, Гром-и-молния устроил мне чесотку! Но пусть оттаскают обезьяну за хвост, если я не поймаю его там, где он не сможет от меня убежать!» И снова говорит Парметелле: «Беги что есть духу в дом моей сестры и скажи, пусть пришлет мне музыкальные инструменты, ибо я нашла невесту для Грома-и-молнии и хочу сыграть ему свадьбу не хуже, чем у короля». А сама другим путем отправила к сестре весть, что, когда к ней заявится за инструментами эта предательница, пусть она убьет ее и поджарит, а потом они вместе с сестрой полакомятся человечинкой.

Парметелла, услышав, что ей дали работу полегче, повеселела, ибо подумала, что погода начинает меняться к лучшему, — о как ошибочны бывают людские мнения! — но Гром-и-молния встретил ее на пути и сказал: «Куда торопишься, несчастная? Не понимаешь, что идешь на смерть, что сама у себя на шее петлю затягиваешь? Что сама на себя нож точишь, что сама себе отраву варишь? Ибо тебя посылают к такой же лютой орке, которая тебя проглотит. Но слушай меня и не сомневайся: возьми эти хлебец, сноп сена и камень. Когда подойдешь домой к моей тетушке, смотри: навстречу выскочит огромный корсиканский пес и залает, грозя разорвать тебя клыками. Кинь ему хлебец — и заткнешь ему пасть. Подойдешь ближе — встретишь отвязанного коня, который поскачет на тебя, чтобы затоптать копытами: бросишь ему сено — и свяжешь ему ноги. Наконец дойдешь до ворот, которые непрестанно машут створами, как кулаками; ты подложи под них камень, они и успокоятся. Зайдешь в дом, поднимешься по лестнице и там увидишь орку, которая сидит у зажженной печи с маленькой девочкой на руках. И она скажет тебе: «Подержи пока девочку, а я схожу наверх за инструментами». Но знай, что она идет наточить клыки, чтобы растерзать тебя на кусочки. И ты бросай девочку в печь без жалости, ибо это орковское отродье, хватай инструменты, которые лежат за дверью, и беги без оглядки, пока не вернулась орка, иначе ты пропала. Но смотри: инструменты хранятся в шкатулке, которую ты не должна открывать, если не хочешь на свою голову новой беды».

И Парметелла выполнила все, что сказал ей ее возлюбленный, кроме одного: ибо, выйдя из дома орки с инструментами, она и минуты не утерпела: открыла шкатулку, и как полетели они все в разные стороны: туда — флейта, сюда — гобой, в ту сторону — волынка, в эту — трещотка; летели они и разносили по воздуху тысячи разнообразных звуков, а Парметелла гонялась за ними, раздирая от отчаяния лицо в кровь. В этот самый момент орка сошла обратно в комнату и, не увидев Парметеллу, высунулась в окно, крича воротам: «Расшибите эту проклятую!» И ворота отвечали: «Не тронем кумушку, что нас подперла камушком!» Орка кричит коню: «Топчи злодейку!» А конь в ответ: «Не хочу ее топтать — дала мне сенца пожевать!» И орка, наконец, псу приказывает: «Грызи эту подлую!» А пес: «Пусть гуляет девушка — бросила мне хлебушка!»

И тут Парметелла, с воплями гоняясь за летящими инструментами, натолкнулась на Грома-и-молнию, который задал ей хорошую головомойку, говоря: «Предательница, за свой счет учишься, а уроки учить ленишься![585] Подумай, до чего тебя довело твое проклятое любопытство!» Одним только свистком он созвал все инструменты обратно и закрыл в шкатулке, которую отдал Парметелле и велел отнести матушке. Ата, увидев шкатулку, завопила великим воплем: «Да за что же мне такое наказание! И сестрица пошла против меня, не захотела сделать мне приятное!»