Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

Хайек указывает, что план стабилизации общего уровня цен исходил от Ирвинга Фишера (США) и Дж. М. Кейнса с Ральфом Хоутри (Великобритания) и что его жестко критиковало множество экономистов, возглавляемых Бенджамином Андерсоном. Важнейшее теоретическое порицание, высказанное Хайеком этому проекту стабилизации, состоит в том, что при снижении общего уровня цен попытки стабилизации неизменно принимают форму кредитной экспансии, которая неизбежно провоцирует бум, ошибочное размещение ресурсов в производственной структуре и последующий глубокий спад. Именно это и произошло.

На самом деле цель стабильности общего уровня цен на потребительские блага в 1920-е годы была почти достигнута ценой беспрецедентной кредитной экспансии. Это породило бум, который, в полном соответствии с теоретическими предсказаниями, затронул в основном отрасли, производящие капитальные блага. Так, на фондовом рынке цены акций [компаний, действующих в сфере производства капитальных благ] выросли вчетверо, производство товаров текущего потребления за этот период – на 60 %, а производство потребительских благ длительного пользования, металлов, стали и других основных фондов – на 160 %[495].

Другой факт, иллюстрирующий австрийскую теорию экономических циклов, состоит в следующем. В 1920-е годы ставки заработной платы росли в основном в отраслях, производящих капитальные блага. За восемь лет они увеличились в этом секторе приблизительно на 12 % в реальном исчислении, а в промышленности потребительских благ реальный рост составил 5 %. В некоторых отраслях промышленности капитальных благ ставки заработной платы выросли даже больше. Например, в химической промышленности они увеличились на 22 %, а в металлообрабатывающей и в сталелитейной – на 25 %.

Кроме Джона Мейнарда Кейнса и Ирвинга Фишера, был и другой весьма влиятельный экономист, оправдывавший кредитную экспансию с благой целью поддержания постоянного общего уровня цен, – директор по финансовым исследованиям британского казначейства Ральф Хоутри. Согласно Хоутри, «американский эксперимент по стабилизации 1922–1928 гг. показал, что своевременное лечение могло за несколько месяцев поколебать тенденцию и к инфляции, и к депрессии, прежде чем будет нанесен серьезный ущерб. Американский эксперимент был огромным прогрессом по сравнению с методами XIX столетия»[496].

Политика кредитной экспансии, обдуманно проводимая для того, чтобы поддержать стабильность общего уровня цен, вначале спровоцировала бум. Этот бум, а также недостаток аналитического инструментария, необходимого для осмысления этого плана, вызвал глубокую депрессию, привел власти к решению продолжать политику, которая, как нам известно, была обречена на провал[497].

Наступление кризиса поразило монетаристов (Фишера, Хоутри и др.), которые, будучи пропитаны механистическими концепциями количественной теории денег, полагали, что раз денежная масса была увеличена, ее воздействие на цены станет устойчивым и необратимым. Эти экономисты не поняли, что экспансионистский рост кредитов вызывает в высшей степени неравное воздействие на производственную структуру и относительные цены. Профессор Ирвинг Фишер был, вероятно, самым известным американским экономистом того времени и одним из тех, к чьим комментариям прислушивались более всего. Фишер упрямо защищал теорию, что фондовый рынок достиг уровня (высокого плато), ниже которого уже никогда не упадет. Кризис 1929 г. застал его врасплох и почти разорил его финансово[498].

Катастрофа Нью-йоркской фондовой биржи происходила поэтапно. Между 1926 и 1929 гг. фондовый индекс более чем удвоился, увеличившись со 100 до 216. Первое предупреждение появилось 24 октября 1929 г., когда предложение 13 млн акций встретило почти отсутствующий спрос, и цены рухнули. Вмешательство банков тут же приостановило падение, и понижение цен составило от 12 до 25 пунктов. Ожидалось, что к концу недели паника прекратится, но понедельник 28 октября принес новую, непреодолимую катастрофу. К продаже предлагалось более 9 млн акций, и рынок упал на 49 пунктов. Самым разрушительным днем был вторник 29 октября, когда продавались 33 млн акций, и рынок упал еще на 49 пунктов.