Конец Смуты - Иван Оченков

— А, правда ли, что государь обвел всех врагов вокруг пальца и привез в Москву цельный миллион серебра?

Слово «миллион» спрашивающий произнес, три раза запнувшись, очевидно, не в силах постичь всей грандиозности суммы.

— Я царских денег не считал, — важно отвечал Панин, — но, как в постельничий приказ пороховые бочки привезли сам видел.

— Это на что же в приказ пороховые бочки, — недоуменно стали переглядываться слушатели, он же не для пороховых дел?

— А затем, что когда у них дно выбили оттуда новехонькие ефимки, да угорские дукаты посыпались. А государь, сказал дьякам что, де, все монетки до единой, сам в Риге пересчитал! И что их, собачьих детей насквозь видит, как этот, слово какое-то чудное, Миш, ты не помнишь?

— Так он что же, деньги в пороховых бочках припрятал? — Изумленно вскричал кто-то из жадно внимавших его речам, — Это же надо, цельный мильён!

Пока гости с округлившимися глазами увлеченно обсуждали услышанное, Федька ткнул своего дружку кулаком в бок, и горячо зашептал ему на ухо:

— Мишаня, я не могу все время за двоих отдуваться! Тебя для чего Корнилий с Анисимом учили, что про государя рассказывать? Мне скоро к невесте идти, так ты уж сам теперь!

— А, — очнулся от сладких грез царский стольник, — а зачем тебе к невесте?

Услышав столь несуразный вопрос жених, заржал было как жеребец, но тут же оборвал свой смех и с участием спросил.

— Что, приглянулась девка?

Ответом ему был лишь взгляд полный тоски.

— Хошь, сосватаем?

— Матушка не дозволит, — тяжело вздохнул пришибленный богиней любви стольник.

— Мишаня, ты уже большой, а матушка твоя инокиня! Ейное дело о душе твоей молиться, а уж как ты нагрешишь, это уж твое дело.

— Да, какой грех, Федя, я на Машу как на икону смотрю!

— Так я тебе и толкую, — подивился на друга Панин, — давай сосватаем, чин чином. Какой в этом грех? А матушка твоя тоже не из князей!

Вскоре и впрямь, пришли сваты и, отведя жениха в спальню к невесте, стали подле дверей обнажив сабли. Оказавшись один на один с жаждущими интересных историй гостями, Романов сначала стушевался, но затем, взяв себя в руки, стал рассказывать о царе. Правда, Миша в своих рассказах более упирал на набожность и ученость молодого государя, да на его происхождение от старшего колена потомков Рюрика и родство со всеми государями христианского мира. Однако и эти сведения попали в благодатную почву и слушатели долго не давали покоя молодому стольнику выспрашивая его новых и новых подробностях.

— Михаил Федорович, а ты царицу видел?

— Видел, как тебя и царицу и царевича! Вот только злые латиняне подняли бунт, да чуть смертью не убили государя и государыню! Разлучили сии тати, нашего царя-батюшку с его семьёй, да только об этом говорить не велено!

Нагнав на слушателей жути и сообразив, что наговорил чего-то не того, стольник протянул руку за кубком, который слушатели тут же услужливо наполнили вином. Выпив его до дна и не отрываясь, Михаил пьяно улыбнулся и обведя присутствующих заговорщицким взглядом продолжил, — «Ну, слушайте…»

Зайдя в опочивальню уверенным шагом, Федька в последний момент немного струхнул. Он не был новичком с женщинами, однако, одно дело гулящие девки да маркитантки, а совсем другое жена. К тому же зная Ефросинью с детства и немало претерпев от ее ехидства, он плохо представлял себя в роли ее мужа. Девушка сидела на краю кровати, нервно теребя косу и не смея поднять глаза на своего венчаного супруга. Парень, вдруг понял, что с момента приезда еще и не видел ту, рядом с которой вырос. Сначала ему ее не показывали согласно обычая, а в церкви и за столом она была с лицом, прикрытым тонким кисейным покрывалом. «Вуаль», — припомнил Федор ее заморское название. Присев рядом, он взял Фросю за руку и попытался заглянуть ей в лицо. Увидев высокий чистый лоб и внимательные серые, с затаенной смешинкой, глаза, он опустился взглядом на губы и припомнил вдруг, как жарко они поцеловали его на конюшне в день отъезда, и вспыхнул от охватившего его жара. Не зная, что сказать ей, он вдруг несмело проговорил: — Все будет хорошо. Смута кончилась.

Уважаемые читатели, на этом я полагаю завершить третью часть приключений Иоганна Мекленбургского. Они, разумеется, ни в коем случае не закончены. Но надо привести в порядок и вычитать уже имеющийся текст. Скорее всего, в окончательном варианте не будет нескольких эпизодов. С Бриндизи, с Катариной в гостях у матери ГГ и еще кое-что. Не то чтобы, я собираюсь их совсем выкинуть, просто по здравому рассуждению, я решил, что они произойдут несколько позже, в четвертой книге. По сему, встретив их снова, не удивляйтесь…

Какое-то время я буду править текст, возможно, какие-то эпизоды допишу, а потом двинусь дальше.

Честно говоря, не уверен, что сразу возьмусь за четвертую часть. Просто немного устал от темы (хотя самому интересно, чем все кончится), а с другой, вот просто покоя не дает в последнее время РЯВ.

Не знаю, возьмусь ли снова за «Василиска» или дело ограничиться, какой-нибудь небольшой вещью вроде «Сна». Скорее всего — второе.

Спасибо за понимание.

Если у кого есть какие мысли по поводу, прошу не стесняться (но и не офигевать)))