Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - Робин Уотерфилд

В восемнадцатом и большей части девятнадцатого столетия, от Месмера до Эллиотсона, гипноз или его предшественник животный магнетизм оставался религиозным переживанием. Объект гипноза часто достигал своего рода экстаза, а месмерист представлял себя в качестве мага, иногда даже соответствующим образом одеваясь и неизменно выполняя руками мистические жесты. Брейд, Шарко, Бернгейм и другие поставили гипноз на научную основу, и он стал важным инструментом на развивающемся поле психологии. Потом его проклял Фрейд, а за ним Тед Барбер вместе с теми господами, которые пытались доказать, что не существует такой вещи. Теперь гипноз уже не находится на переднем крае психологических исследований, как это было в конце девятнадцатого столетия. Главный импульс для исследовательских экспериментов сегодня исходит из его значения в медицине, и даже если бы Барбер оказался прав, практикующие врачи, у которых зачастую недостает времени для теоретизирования, как у психологов-экспериментаторов, все равно продолжали бы применять гипноз.

В 1950-х годах как Британская медицинская ассоциация, так и Американская медицинская ассоциация наконец признали эффективность гипноза. Приводим здесь заключение отчета 1958 года Совета по умственному здоровью Американской медицинской ассоциации:

Врачи общей практики, врачи других специализаций и дантисты могут рассматривать гипноз в качестве полезного терапевтического дополнения в пределах конкретного поля их профессиональной компетенции. Следует подчеркнуть, что всем, кто применяет гипноз, необходимо знать о сложной природе привлекаемого феномена. Относящееся к гипнозу обучение должно проводиться под ответственным медицинским руководством, а полные программы обучения должны включать не только техники погружения, но и показания и противопоказания для их использования в пределах конкретной области. Инструкции, ограничивающиеся только техниками погружения, подлежат осуждению. Некоторые аспекты гипноза остаются еще неизвестными и противоречивыми, как, правда, и в других областях медицинских и психологических наук. Поэтому следует поощрять активное участие профессоров медицины и стоматологии в исследованиях на высшем уровне. Использование гипноза в развлекательных целях должно быть решительно осуждено.

Это, быть может, осторожный, но все-таки шаг в правильном направлении. Однако этот шаг был предпринят около пятидесяти лет назад, и до сих пор все еще продолжается сопротивление. Почему же в Британии и во всех других странах с Национальными службами здоровья мы так редко можем получить свободный доступ к гипнозу? Почему он полностью игнорируется в медицинских школах? Ответ сводится к целой комбинации факторов, но все они свидетельствуют об одном: о невежестве. Слишком мало людей достаточно знают о гипнозе, чтобы он стал широко доступен; в медицинской профессии на самом деле укоренилось глубокое предубеждение против него, восходящее к девятнадцатому столетию. Если вы спросите доктора, почему он не применяет гипноз, он ответит, что не имел возможности научиться ему, и добавит также, что слышал, будто он ненадежен и непредсказуем в своих результатах. Это верно, и главным образом потому, что результат зависит от гипнабельности объекта. Однако он гораздо менее непредсказуем, чем обычно полагают, и для многих заболеваний легкий транс, к которому способны девяносто процентов населения, и этого уже достаточно.

Надеюсь, что с помощью этой книги мне удастся донести предмет до внимания широких слоев: врачей, которые могли бы заинтересоваться предметом, и непрофессионалов, которые могли бы начать требовать гипноз как составную часть медицинского обслуживания. Мне хотелось бы увидеть гипноз широко доступным и применяемым, и время выбрано правильно, ибо то, что раньше называлось «альтернативной» медициной, уже воспринимается не как таковая, но как «дополнительная», к тому же гипноз достаточно хорошо знаком всем: каждый знает кого-нибудь, кто, так или иначе, лечился гипнотерапией. Не стоит и говорить, что следует потребовать гарантий и предосторожностей, дабы только квалифицированные специалисты, гипнотерапевты предоставляли свои услуги, — однако не так уж трудно всего этого добиться. Гипноз мог бы стать великим благословением для человечества. Это не панацея, как Месмер думал о своем животном магнетизме, и я, конечно, слышал о случаях, когда гипнотерапия терпела провал, однако все-таки это мягкий, эффективный и полноценный метод терапии, пригодный для применения в отношении невероятно широкого круга заболеваний. Вместо того чтобы оставлять его в качестве последней надежды больного, метод правомерно следовало бы применять как терапию по выбору. Давайте же делать это!

Философски и психологически, картезианская мысль — банкрот Ее времена миновали. Теперь настало время открыть заново холистичную медицину античности и Средневековья, соединив ее с успехами прогресса в науке и медицине, который имел место два последних столетия. Гипноз может и должен играть интегральную роль в такой программе воссоединения, потому что сейчас у нас более или менее хватает научных знаний для понимания того, как он работает, и предостаточно экспериментальных данных и данных практики о его эффективности. Психосоматическая медицина и психонейроиммунология только еще готовятся к росту в последующие десятилетия. Они указывают путь к медицине двадцать первого века и возвращают нас обратно к практикам, которые так же стары, как европейская история.

В «Хармиде» у Платона, написанном, по всей видимости, в 390 году до н. э., Сократ говорит:

Подобным же образом обстоит дело и с этим заговором. Научился же я ему, когда находился там, при войске, у некоего фракийского врача из учеников Залмоксида: считается, что врачи эти дают людям бессмертие. Так вот, фракиец этот говорил, будто эллинские врачи правильно передают то, что я тебе сейчас поведал; но Залмоксид, сказал он, наш царь, будучи богом, говорит: «Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы и голову — отдельно от тела, так не следует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимости заботиться о целом, а между тем, если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо, — говорит он, — все — и хорошее и плохое — порождается в теле и во всем человеке душою, и именно из нее все проистекает, точно так же как в глазах все проистекает от головы. Поэтому-то и надо, прежде всего и преимущественно, лечить душу, если хочешь, чтобы и голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали.

Во времена Платона идея, что душа есть личность индивидуума, была новой и удивительной. Он использует пассажи типа этого, чтобы представить данную идею читающей публике и воззвать к холистической (целостной) медицине. Воззвание сыграло свою роль, потому что в средние века уже воспринимается как должное, что воображение, чары, заговоры и прочее лечат физические болезни — или, скорее, понималось, что нет такой вещи, как чисто соматическое заболевание, потому что душа или ум обязательно причастны к нему. Это есть та перспектива, которую нам нужно открыть заново в нашем постдекартовом мире.

Подобно тому как хирургический гипнотизм достиг своего пика в те времена, когда нельзя было достичь анестезии посредством традиционных или других мыслимых средств, так теперь гипнотерапия может и должна стать противоядием от увеличивающейся зависимости от токсичных лекарств. Не существует такой вещи, как магическая пуля, нет такой фармацевтической пилюли, которая прямо набрасывается на недуг и вызывает исцеление без всяких побочных эффектов. Гипнотерапия лечит без всякого фармацевтического вмешательства и без существенных побочных эффектов. Мы уже видели, как проникновение гипнотических техник в культуру, главным образом через художественную литературу и кино, привлекло внимание к манипулятивной и опасной стороне гипноза. В чем мы сейчас нуждаемся, так это в гораздо большем познании его позитивной терапевтической силы.